Не просто пробуждение — возвращение из пустой, всепоглощающей, страшной черноты небытия.
— Вот что случится с тобой, если я отрежу тебе доступ к моей энергии. А я могу сделать это в любой момент. С любого расстояния. Убеги ты хоть на другой конец страны, — голос Герберта, звучавший откуда-то сбоку, был на диво спокоен. — Ты погрузишься в стазис. Станешь просто телом. Не разлагающимся, но безжизненным. А разбудить тебя вновь смогу только я. Потому что ты думаешь, говоришь и двигаешься за счёт моей энергии. Потому что ты магически привязана ко мне. Навсегда.
Ева села. Повернула голову: некромант стоял неподалёку от алтаря, заматывая руку летающим бинтом. Лицо его было не выразительнее фарфоровой маски.
Вот, значит, как. Теперь она питается от него, как от… розетки. А Герберт может просто включить и выключить её, как электроприбор. Как вещь. Что не постеснялся продемонстрировать.
Впрочем, его можно понять.
— Ты внушила Эльену отпустить тебя. Ты стёрла ему память об этом, — сказал некромант, неотрывно глядя на неё, пока ножницы сами собой перерезали бинт. — Как ты это сделала? Как преодолела мой приказ?
Значит, сработало, удовлетворённо отметила Ева, спустив ноги с гладкого камня.
— Что ты делала в городе?
И, видимо, следы ауры отследить нельзя, добавила Ева про себя, коснувшись пола подошвами сапог. Иначе тебе уже был бы известен весь мой маршрут. Или хотя бы то, что я заходила в лавку.
— А ты не знаешь? — выпрямившись рядом с алтарём, на всякий случай уточнила она.
Герберт шагнул вперёд.
Того, что за этим последовало, Ева не ожидала — и поэтому не успела увернуться от ладони, хлестнувшей её по щеке.
— Безмозглая кукла. — Последнее слово выплюнули так, что самое забористое ругательство не прозвучало бы непристойнее. — Я понимаю, что боги вложили в твою пустую голову ума ровно столько, чтобы ты сумела подстелиться под самого влиятельного мужчину из встреченных. Но, может, ты попробуешь пораскинуть этой малостью и предположить, что случится, если кто-то из моей семьи узнает о твоём существовании? Что Айрес сделает с тобой и со мной?
Машинально прижав пальцы к ушибленной скуле, Ева молча смотрела на некроманта.
Больно не было. Не потому, что венценосный сноб сдерживался — от силы удара голова её мотнулась, заставив отшатнуться и почти упасть обратно на алтарь, — но по другим причинам, выявленным за время прогулки. Было неожиданно. И очень, очень обидно.
Ева улыбнулась. Резко развернувшись, направилась к выходу из библиотеки.
— Я тебя никуда не отпускал, — слова обжигали слух, как лёд обжигает кожу. — Ко мне. И отвечай на вопросы.
Колдовской приказ захлестнул, лишил воли, потянул назад… и Ева зажмурилась.
Что есть приказ? Слова. Не более. Слова, предполагающие огромное количество смыслов и трактовок. Сознание человека — на беду — склонно истолковывать их прискорбно однозначно; но человеку мыслящему (особенно женщине, наделённой творческим и порой болезненным воображением) нетрудно вывернуть наизнанку любой смысл и любые слова.
Я обязательно подойду к тебе, очень убедительно проговорила Ева. Про себя, больше себе, чем тому, кто остался за её спиной. И на вопросы отвечу.
Позже. Неправду.
Тело, уже пытавшееся развернуться, замерло — и, ощутив, как возвращается к ней утраченный контроль, Ева шагнула вперёд.
— Подойди ко мне!
В голосе некроманта прорезалось удивление.
Улыбаясь всё так же широко и безумно, Ева продолжила путь к двери.
…забавно, до чего может довести софистика. Как просто извратить даже простое предложение, убедив себя в том, что ты ничего не нарушаешь. Если ты не бестолковый зомби, которыми венценосный сноб привык управлять. Взять хоть вчерашний его приказ: «Не вздумай покинуть замок, пока меня нет». Что значит «пока меня нет»? Ведь где-то там (куда бы эта сволочь ни отлучалась по своим сволочным делам) он всё равно есть. Если б он умер, тогда смело можно было бы утверждать, что «его нет»; а раз где-то он есть, пусть даже не в замке, Ева имеет полное право этот замок покидать, верно?..
— Сию секунду! Подойди! Ко мне!
Миг Ева прикидывала, что можно этому противопоставить. Повернула обратно, не особо расстроившись — придумает на досуге.
Мучительное размышление, читавшееся во взгляде венценосного сноба, разлило в душе жгучее удовлетворение.
— Ты сопротивлялась мне.
Из тихого голоса Герберта уже ушли яростные кричащие нотки.
— Разве? Я и не заметила.
— Как ты можешь мне сопротивляться? Отвечай!
Неправду, повторила Ева, когда магия удавкой сдавила горло.