— Там, откуда я пришла, при встрече с чиновником, который не ворует и не берёт взяток, ты сильно удивляешься.
— Когда народ собрался на площади перед дворцом, требуя арестовать проворовавшегося министра, в темницы бросили их самих.
— У нас на митингах заодно арестовывали тех, кто просто шёл мимо и спрашивал, что происходит.
— Айрес заточила и сослала на рудники тысячи людей, недовольных её правлением. Те, кого подозревают в заговоре против короны, и вовсе исчезают среди ночи в неизвестном направлении.
— А, вот это ошибка, — высказала Ева умудрённо. — В моём мире тоже много недовольных. И они не молчат, но правительству глубоко на это наплевать. Когда кто-то пытается обличить их в отмывании денег и прочих шалостях, они просто смеются врагам в лицо. Ничего, живём.
Герберт воззрился на неё — так пристально и долго, что Еве сделалось не по себе.
— А я-то считал, что в Керфи дела плохи, — сказал он наконец. — И тебе нравилось там жить?
Ева пожала плечами:
— Ну, я была от всего этого не в восторге. Но меня это особо не касалось, а сделать я всё равно ничего не могла.
Некромант вздохнул.
— Такие, как ты, и населяют мой счастливый город, — произнёс он устало, прежде чем отвернуться. — И из-за таких, как ты, я теперь и вызываю тварь из Межгранья. Потому что кто, если не я?
Ева следила, как Герберт берёт нож, чтобы взрезать себе ладонь.
— Это из-за твоих родителей, верно? Из-за того, что королева убила их? Ты не можешь её простить?
Герберт выдохнул: сквозь зубы, коротко и шумно. Явно не от боли.
— Смерть моих родителей тут ни при чём. Я благодарен Айрес за всё, что она делала для меня. До поры до времени политика, которую она вела, казалась мне допустимой. Она добилась для Керфи величия, но ей недостаточно Керфи. Она хочет войны. Хочет создать новую Империю. А все империи, какими бы великим они ни были, кончают одинаково: падением и распадом. И все построены на костях, даже если их удаётся построить. — Он резко встряхнул рукой, щедро окропив магический рисунок кровью. — В большинстве случаев не удаётся.
— Герберт, ты ведь не можешь не понимать, что всё не будет так легко. Нельзя просто взять и свергнуть королеву, сказать «теперь правлю я», а потом щёлкнуть пальцами и изменить всё так, как ты хочешь. Тебе нужна поддержка, нужно…
— Да что ты говоришь! А я и не догадывался. Спасибо за бесценный совет, открывший мне глаза на то, как я наивен и глуп, — язвительность в его голосе перехлёстывала через край. — Помолчи, будь добра.
Уступив, Ева смотрела, как он по книге, одними губами зачитывает заклинание призыва. Перевела опасливый взгляд на гексаграмму, когда жёлтое золото линий обернулось белым, вспыхнув ярче хрустальных свечей.
Пыльный воздух над рисунком пошёл извилистыми трещинами искривлённого пространства — казалось, кто-то ударил кулаком по невидимому стеклу. Трещины паутинкой ползли в стороны, пока не образовали овал прозрачного марева с Еву высотой, клубившийся невысоко над полом. Значит, так выглядит прореха между мирами? Немудрено, что на переходе Ева её не заметила: если она возникла на секунду или даже меньше…
Из прорехи медленно, вкрадчиво, словно просачиваясь в щель приоткрытой двери, выползло нечто.
У него не было даже щупалец. Оно было полностью, абсолютно бесформенным. Полностью, абсолютно чёрным. То была не чернота тени или чёрного предмета, но глубокая тьма бездонного провала — объёмного, похожего на громадную кляксу. Она перемещалась и дрожала, словно принюхивающийся хищник с раздувающимися боками; потом растеклась ввысь, вширь — и, приняв человеческие очертания, за секунду обрела внешность и цвет.
Демона можно было назвать милым голубоглазым блондином. Очень голубоглазым блондином. В глазах, очерченных тёмными ресницами, отсутствовали белки и радужки: они целиком были пронзительно-васильковыми, с щелями кошачьих зрачков, и слегка светились. Ершистые вихры мерцали бледным золотом над треугольным личиком мальчишки-подростка — не старше пятнадцати, с лисьим носиком, белой кожей и широкой улыбкой. Ева думала, зубы будут острыми, но нет: обычные зубы, ровные и мелкие, как у ласки. Одеяние гостя походило одновременно на сюртук и наряд монаха, если б монахи облачались в сгущённую мерцающую синеву, сотканную из звёздного неба. Щегольские лаковые туфли не касались пола.
Он не слишком походил на демона. Так мог бы выглядеть Лёшка, реши он закосить под персонажа аниме.