— А почему мы не можем телепортироваться в нужное место прямо из замка?
— Мои охранные чары не позволяют. Самый надёжный запрет телепортации работает в обе стороны. Никто не может нежданно переместиться ко мне, но и я могу творить перенос лишь там, где защита ослаблена. — Замерев перед замковыми воротами, некромант повернулся к ней. — Обними меня.
Успев затормозить прежде, чем они столкнулись лбами, Ева попятилась:
— Поскольку я никогда не поверю, что ты внезапно проникся ко мне тёплыми чувствами или захотел повысить настроение обнимательной терапией — позволь узнать, зачем?
— Это самый простой способ переместить тебя. Вместе со мной. В твоих интересах держаться крепче: потеряться в пространстве на полдороге — неприятная вещь.
Угрюмо подступив ближе, Ева обвила руками его талию, почти ткнувшись носом в плащ на его плече.
Подозрительно принюхавшись, вскинула голову.
— Нет, ты точно не романтический герой, — констатировала она с облегчением.
Непонимание Герберта было таким же искренним, как её мстительное удовольствие от выражения его лица.
— Ты ничем не пахнешь, — невозмутимо пояснила Ева. — Все уважающие себя мужчины, которым уготована роль романтического интереса героини, должны фантастически пахнуть. Желательно — земляникой, корицей, яблоками и другими фантазиями на тему кондитерской, хотя сойдут и брутальные ароматы с примесью мускуса. Если б мне суждено было в тебя влюбиться, сейчас я вдохнула бы твой соблазнительный запах, который напомнил бы мне о самых любимых вещах, и по мне пробежал бы табун мурашек, и мне смело можно было бы вешаться, дабы предотвратить шаблонное развитие сюжета… пусть даже в моём случае от повешения было бы мало прока.
— Ха-ха. Умираю от смеха. Жаль, должность придворного шута давно упразднили, — откликнулся Герберт сухо. — К слову, искренне не советую проникаться ко мне какими-либо чувствами, кроме неприязни. Разве что уважением, но я не столь идеалистичен, чтобы на это рассчитывать.
— Боже упаси. Я просто решила убедиться, что не паду жертвой законов жанра. А то в книжках вынужденная помолвка, сопровождённая игрой в Бенедикта и Беатриче, прискорбно часто заканчивается «и жили они долго и счастливо», а это в мои планы касательно нашей истории совершенно не вписывается.
Герберт, не ответив (ожидаемо, учитывая его незнакомство с Шекспиром), вцепился пальцами в её предплечья. Земля рывком ушла из-под ног, закружив их в карусели взвихрившегося пространства, заставив зажмуриться.
К моменту, когда Ева вновь ощутила землю под ногами, Герберт уже отпустил её.
Девушка услышала песнь близкой воды. Осторожно открыла глаза — некромант стоял у ручейка, журчащего по камням в низине, рассекавшей редкий хвойный лес. Тихо подождала, пока Герберт оглядится; последовала за ним, когда тот стал подниматься по крутому склону оврага, усыпанному длинными рыжими иглами.
— Это исток реки, верно? — Ева оглянулась на воду, прозрачной вуалью обволакивавшую мшистые валуны. — Реки Лиде… как её там?
Некромант, словно не слыша, сосредоточенно карабкался наверх. Склон был так крут, что время от времени руками в перчатках Герберту приходилось касаться земли.
— Послушай, я могу отвлекать тебя вопросами до бесконечности, — заметила Ева невзначай, забираясь следом, цепляясь за корявые узлы еловых корней, прошившие склон насквозь. — И если поблизости нет затаившихся врагов, в чём я сильно сомневаюсь, проще ответить.
— Да, это исток реки Лидемаль, — нехотя бросил Герберт. — А наверху — древний храм Четверых.
— Четверых?
— Стихийные боги. Керфианцы верили в них, пока это верование не вытеснил культ Жнеца и прочих. Но Четверых до сих пор чтят в Риджии. И в других странах тоже. — Он пренебрежительно мотнул головой. — Глупцы.
Они наконец выбрались из оврага. Взору Евы предстал остов стен некоего здания, сложенного из грубых булыжников. Расцвеченные сиреневым мхом, мерцавшим в лесной полутьме, камни серели среди золотистых древесных стволов: у здешних хвойников они были абсолютно гладкими, раскидывавшими ветви высоко над землёй.
— Дай-ка угадаю, — произнесла Ева. — Храм разрушили последователи вашей веры, так?
Вновь проигнорировав её слова, Герберт двинулся вглубь леса вдоль одной из стен.
За развалинами храма ждал круг из восьми больших, с Герберта высотой, стоячих камней. Двух красных, словно марсианские скалы, двух синих, как лазурит, двух — малахитово-зелёных, и двух — безупречно белых, не тронутых веками, не перекрашенных течением времени.
— Я чувствую… возмущения. — Некромант прошёл в круг, выстланный колючим хвойным ковром. — Должно быть, жрецы Четверых тоже их чувствовали. Потому и построили здесь храм… не подозревая о стыке между мирами. Вопрос в том, как увидеть проход. — Он обвёл камни оценивающим взглядом, точно присматриваясь к врагу. — Ну-ка…