— Я за ней присмотрю, — жизнерадостно пообещал Мэт.
— Если я буду полагаться на то, что ты за ней присмотришь, могу уже считать её сидящей в темнице. Отдать тебе тщательно продуманный приказ? На всякий случай?
— Не надо, — сказала Ева, всем своим видом выражая послушание. — У меня своя голова на плечах есть.
— Рад, если так. — Некромант пристально взирал на неё сверху внизу. — Не покидай замок. Урок с Эльеном не отменяется. Можешь идти.
Ева думала, что он сядет у огня, но Герберт направился к выходу.
— А куда ты завтра?..
— Есть дела. Вечером в столице проходит турнир по немагическому фехтованию. Весь столичный свет собирается там, мой брат выступает.
— Твой брат? Тот, который тоже претендовал на престол? — услышать о нём от Герберта оказалось неожиданным. — Он фехтует?
— Лучше всех в Керфи. Надеюсь, завтра он это подтвердит.
Не считая нужным прощаться, некромант прикрыл за собой дверь.
— Тоже хочешь на турнир, златовласка?
— Хочу. Но не пойду. Даже не намекай. — Ева состроила демону насмешливую гримаску. — Герберт большой мальчик, как-нибудь справится без меня.
В конце концов, развеяться и прогуляться я могу и в саду, думала она, возвращаясь в спальню. Там-то меня никто не увидит. И ничего мне не грозит. Верно?
Как оказалось впоследствии, это было не совсем верно. Зато Еве представилась уникальная возможность опровергнуть распространённое мнение о том, что не ошибаются только покойники.
Как выяснилось, и им это вполне под силу.
***
Вечер следующего дня Гербеуэрт тир Рейоль встречал в ложе на трибуне Королевской Арены.
Подходил к концу последний этап командной игры. На ярко освещённой арене прорастили деревья, воздвигли скалы, фонтаны, лабиринты из зелёных кустов и две каменные башни; изумрудный газон наискось рассекли рекой — прозрачные воды исчезали прямо под резной оградой трибун. Большая часть декораций была иллюзией, но крайне искусной. В команды собирали пятерых, каждого защищал зачарованный костюм, временно парализовавший игрока при точном попадании в сердце и определённом числе «мелких ранений». Игра заканчивалась, когда кто-то добирался до знамени вражеской команды: пёстрые флаги, раздуваемые волшебным ветром, гордо реяли на верхушках башен.
В этой дисциплине турнира, особенно любимой публикой по причине зрелищности, участие принимали не все. Берегли силы для одиночной борьбы — да и не каждый способен был действовать в согласии с теми, с кем уже завтра придётся соперничать. Но Миракл Тибель принимал; и трибуны взревели, когда он в очередной раз подоспел на помощь товарищу, попавшему в окружение — и, отчаянно рискуя, отбил его от трёх противников разом. Спас соратника в ситуации, которую многие сочли безнадёжной, где почти все предпочли бы «продать» товарища, но не подставляться самому.
— Они так любят его, — сказал Кейлус Тибель, глядя в бинокль на ликующих зрителей, скандирующих имя представителя королевской семьи. — Мальчишку, даже командовать неспособного.
Миракл отсалютовал трибунам, расчеркнув воздух кончиком шпаги: сцену от остальной арены отделял звуконепроницаемый барьер, но отзвуки рёва пробились даже сквозь него. Тёмно-синий костюм за сегодня встретил лишь пару лёгких ударов, в спокойном лице не было ни торжества, ни насмешки — одно удовольствие от игры, идущей по твоим правилам.
— Трудно совмещать роль капитана с ролью лучшего бойца, — бесстрастно заметил Герберт. — Командиру пристало координировать действия остальных, не рискуя собой. Мирк не из таких.
Ложа, где они сидели, предназначалась только для светлейшей семьи. Открытую арену, которую в дождливую погоду закрывали магическим куполом, окольцовывали ряды сидений: жёстких — на местах подешевле, мягких — там, где за представлением наблюдали состоятельные зрители. Королевскую ложу, отделанную алым бархатом (её полукругом огораживала прозрачная плёнка колдовского щита), обставили пышными удобными креслами; на почтительном отдалении от гостей дежурили бдительные стражники. В воздухе стыл металлический запах снега, таявшего на крыше, мирры и лилий — королевских духов, кедра и горького цитруса, шлейфом овевавших лиэра Кейлуса.
— Он мог бы командовать, но ему хватает мудрости распорядиться своими силами наилучшим образом. Умерить амбиции, прислушиваться к чужим советам. Играть в команде, когда ты сильнее многих и мог бы довольствоваться участью блестящего одиночки, — голос королевы звучал благодушно, но задумчивость, скользнувшая за этим благодушием, напугала бы кого угодно. — Нетрудно понять, почему им восхищаются.