В то, что могло бы таиться в них.
— Можешь поставить магический контур? — на подступах к храму решилась она.
— Ночи в библиотеке приносят плоды? — в голосе Герберта полутоном скользнуло поощрение. — Ты всерьёз думаешь, что здесь кто-то может нас найти?
— Поставь. На всякий случай.
Притормозив у круга разноцветных камней, некромант нехотя вскинул руки — и с минуту Ева наблюдала, как Герберт выплетает в воздухе руны, вспыхивавшие зелёной филигранью.
Об этом заклинании она действительно прочла в библиотеке: место окружалось чем-то вроде магической сигнализации, извещавшей владельца, когда контур пересекали незваные гости.
— Всё. Незамеченными к нам не подберутся. — Закончив, некромант шагнул в круг. — Надеюсь, это тебя успокоит.
— А тебя?
— Здесь нас могут выследить, лишь если кто-то озаботился заранее прицепить к нам поисковый маячок. — В движениях некроманта, замершего среди кружева лесных теней, читалось раздражение. — Ты не выходила из замка. Если б его прицепили ко мне, я бы заметил. Не говоря уже о том, что защита замка нейтрализует все маячки, как только переступаешь его порог.
— И обойти это никак нельзя?
— Мне способы неизвестны, во всяком случае. Айрес когда-то хотела нацепить маячок на меня. Чтобы я вплёл в защиту исключение для него. Я отказался. Не желал, чтобы она всегда знала о моём местонахождении. — Герберт выразительно огляделся. — И где наш кузнец?
На сей раз Ева даже не успела увидеть дверь: просто гном вдруг вынырнул прямо из пустоты.
— Пунктуальны, — заметил он с прохладным одобрением. — Взяли мою плату?
Ева с готовностью вытащила из кармана мобильник, надеясь, что на лице не проявится пристыженное выражение.
— Приветствую тебя, о обитатель Потусторонья, — сказал Герберт, пока она демонстративно вертела телефон в руках. — Плату мы отдадим после того, как получим меч… который я не вижу.
Самоцветы гномьих глаз недобро блеснули в полумраке:
— Я не жулик, мальчик. Обкрадывать вас никто не собирается.
Кукольные пальцы сжались на пустоте, потянули её вверх — и Ева с восторженным удивлением проследила, как в воздухе проявляется сияющий клинок.
Это была скорее рапира, чем меч. Тонкая, не слишком длинная, сотканная из золотой стали, искристой и переливчатой, точно сгущённый свет. Рукоять обвивало плетение ажурной гарды, окутанное песочным мерцанием.
Смертоносная, хрупкая на вид красота.
— Пока она в ножнах, её не увидеть никому, кроме кузнеца. И законного владельца, которого у неё ещё нет. — Перехватив рапиру за лезвие, гном протянул её Еве рукоятью вперёд. — Прошу.
Она положила пальцы на светлую кожу, обтягивавшую металл над шариком навершия. Тёплую, точно клинок был живым, точно под кожаной отделкой таился притихший пульс.
Ева знала, что настоящий меч должен быть тяжёлым, но этот казался не тяжелее смычка.
— Она работает так же, как любое стихийное оружие. Подчиняется намерению, сама делает, что нужно. Главное — довериться ей. — Гном любовно смотрел на клинок; колдовское сияние отблесками отражалось в его мшистых глазах. — Попробуй.
Ева вспомнила ощущения во время тренировок. Присмотрелась к стволу ближайшего дерева, светлевшего вне каменного круга.
Рапира взметнулась в воздух. Рукоять потянула за собой пальцы — те сами перехватили её, как нужно — и тело, подчинившееся невидимым нитям под кожей.
Спустя пару секунд Ева взирала на скрипичный ключ, вырезанный на коре несколькими ловкими движениями.
— Она не должна покидать ножны дольше, чем на сутки. Иначе чары иссякнут, — сказал гном, пока девушка завороженно изучала клинок. — Они с ножнами — единое целое, ни одни другие ей не подойдут.
Вернувшись в круг, Ева приняла из маленьких рук те самые ножны: узкие, на длинном ремне, в бежевой коже под стать мечу.
— Может, они ещё и исцеляют? — закидывая их за спину, не удержалась Ева.
— Полагаю, ты в этом не нуждаешься. — Гном указал на рапиру одними глазами. — Дай ей имя, и она станет твоей.
Ева думала недолго.
— Люче.*
(*прим.: От итальянского luce — свет, блеск.)
Клинок откликнулся мягким мерцанием, волной пробежавшим от рукояти до кончика лезвия. Пальцы кольнуло тепло.
— Отныне её невозможно украсть или отобрать, — изрёк гном торжественно. — Она не признает никакого другого владельца. Ты можешь призвать её к себе, где бы ни была — просто позови её по имени. Пока она в ножнах, её видишь только ты, и обнажить её может лишь твоя рука.
— Проверь, — велел Герберт.