Зато к тому, что убитая девчонка будет бодро размахивать волшебным смычком, не подумав его лишиться, они готовы не были.
Головка смычка врезала одному из убийц по затылку, будто не заметив его щита: того швырнуло вперёд метра на три, смачно ударив лбом о камень. Когда он сполз наземь, одна из теней на миг скользнула в сторону — Ева беспрепятственно проскочила мимо, спиной чувствуя ошеломление врагов.
— Уходим! — крикнула она Герберту, оказавшись внутри круга. Сквозь барьер некроманта она скользнула так же легко и беспрепятственно, как через садовые ловушки. — Переноси нас в замок!
— Не могу. — Перекинув нож из левой руки в искалеченную правую, Герберт сосредоточенно полоснул себя по другой ладони. — Они сплели чары, запрещающие перемещение.
— Тогда надо выбежать за границу действия! У этих чар же есть границы? Радиус? — Ева лихорадочно оглянулась: она слышала звуки борьбы, однако помимо проходов тени закрывали ещё и обзор. — Давай, я тебя прикрою, и…
— Чары не дают переместиться не только нам, но и им. Они видели тебя. Со мной. Я не могу позволить им уйти. — Уронив наземь нож, Герберт раскинул в стороны окровавленные руки. Вскинув лицо к небу, вывернул кисти ладонями вверх. — Сотвори барьер. Держи вокруг нас.
Ева недоумённо посмотрела на мерцающий купол над ними: от него как раз отхлынула огненная волна отражённых чар.
— Барьер? Но ты ведь уже…
— Я не могу творить молитву, одновременно держа купол, теней и умертвий. Барьер Берроля, будь добра. Он заменит мой.
Хотя Еве было очень интересно, чем сейчас им поможет молитва, в дальнейшие расспросы вдаваться она не стала. Просто расчертила воздух рунным плетением.
Когда поверх купола Герберта их обоих накрыл другой, его барьер исчез — и следующее заклятие убийц отразила уже она.
— Если кто-то прорвётся в круг, защищай меня. — Некромант прикрыл глаза. — Это приказ.
Он беззвучно зашевелил губами, будто и правда молился небесам, белевшим меж раскидистой сетью хвойных ветвей.
Ева отвернулась, пытаясь не пропустить момент, когда прорвётся враг. Убийцы атаковали с разных сторон, и уследить за всеми проходами было нелегко. Чей-то ловкий удар заставил одну из теней рассыпаться чёрной ватой, но её место тут же заняло горящее умертвие. От тела убийцы остался один скелет, однако тот вполне успешно загораживал проход, обжигая бывшего коллегу зелёным пламенем и пытаясь его задушить; отсутствие срубленной кем-то головы (вернее, черепа) скелет нисколько не смущало.
Ну же, Герберт…
Вспыхнувший сзади свет, обрисовавший тень Евы на мёрзлой земле, она ощутила кожей.
Разрубленный от плеча до бедра скелет осыпался грудой костей.
Когда убийца ступил в круг, Ева вскинула смычок — но глаза врага, блестевшие в прорезях птичьей маски, отражавшие белый свет, смотрели только на Герберта, творившего неведомое колдовство за её спиной.
Что бы он ни увидел, ему это не понравилось.
— Мёртвая Молитва! — закричал убийца, кидаясь на Еву.
— Кончай его! — в голосе другого, откликнувшегося за пределами круга, Ева с изумлением расслышала ужас. — Сейчас!
Колдовской приказ вздёрнул её руки, принимая на смычок удар огненной шпаги. Тут же — ещё один, и ещё; через кости поверженного скелета уже перепрыгнул новый противник, и языки фиолетового пламени яростно отлетали от её купола, и вторая тень пала от чужого клинка…
…и против троих ей никак не выстоять, и чёрт возьми что же делать чтоже…
…Гербертскореескорееско…
Белое сияние ударило Еве в спину: белее снега, чистое, как безжизненная первозданная пустота, где не было места даже вселенской черноте. Пульсирующими волнами оно разошлось по лесу, накрыв убийцу перед ней, каменный круг, тени, тут же исчезнувшие, и старый храм — к нему бежали иные из врагов, стремясь укрыться от чего-то страшного.
Вторая волна вынудила убийцу выронить шпагу.
Третья — рухнуть на колени, царапая ногтями птичью маску.
Четвёртая — сбросить её с себя, явив живое лицо, на глазах приобретавшее мёртвый серый оттенок.
Сняв ненужный больше купол, выпустив ненужный больше смычок, Ева смотрела, как один за другим убийцы падают наземь. Скребя пальцами хвою, пытаясь куда-то уползти, что-то сделать — тщетно. Серое лицо ещё дышащего врага расцветало лиловыми пятнами, трупной синевой и тошнотворной зеленью; когда оно сделалось чёрным, Ева всё же решилась повернуться.
Боясь того, что увидит за своей спиной, едва ли не больше, чем зрелища тлеющих заживо людей.
Герберт всё так же стоял, раскинув руки. Гибельное сияние окутывало его звёздным плащом, просвечивало сквозь пальцы, гладило волосы. Оно выбелило и спокойное лицо, обращённое к небу, и золотые пряди, которые шевелил неведомый, нездешний ветер; и за спиной избранника Великого Жнеца, неслышно шептавшего слова Мёртвой Молитвы, раскинулись два огромных, дымчато-призрачных, сотканных из кладбищенского тумана крыла.