Что ж, все лучше банальных пальм.
— Зачем мы здесь? — осведомилась Ева устало.
Вместо ответа убийца стряхнул сигарный пепел прямо на садовую дорожку. Махнув кому-то рукой, негромко окликнул:
— Али!
Обернулись сразу несколько сиятельных персон, беседовавших среди деревьев или ворковавших в каменных ротондах, увитых синим плющом. Но обращение было адресовано девушке, которая любовалась на рыбок в круглом пруду чуть впереди.
Быстро подобрав юбку длинного платья, интриговавшего глубоким вырезом на корсаже, девушка направилась к ним. По ее пружинистой походке становилось ясно — побежать ей не дают лишь правила приличия.
— Тоже решил прогуляться, па? — приблизившись, незнакомка сверкнула лучезарной улыбкой и белизной мелких зубок в обрамлении некрашеных губ. Обратила юное, очень симпатичное лицо к Еве — и тут же смущенно откинула за спину темный локон, выбившийся из прически. — О… лиоретта.
Такую прическу (четыре тонкие косички, сплетенные на затылке, удерживая распущенные волосы) за сегодняшний вечер Ева видела не раз. А ранее видела в подвалах Кмитсвера — у Айрес. Логично, что придворные дамы следовали моде, заданной королевой; но Еве почему-то стало легче от мысли, что больше никто не будет брать пример с Айрес Тибель.
Еще она видела такие же глаза, похожие на осколки сапфира. У того, на чью руку сейчас опиралась ее рука.
Только его глаза не светились такой невинностью.
— Знакомьтесь, лиоретта. Аларена, моя дочь, — сказал господин Дэйлион. — Слыхали б вы, как она поет.
— Я польщена, лиоретта.
Судя по восторженному взгляду, которым девушка сверлила ее лицо, это была не просто учтивая фигура речи. Конечно, теперь любой керфианец почтет за честь быть представленным деве из пророчества Лоурэн — и будущей королеве.
От осознания, насколько жестоко они обмануты, Еве иногда хотелось истерически расхохотаться.
— Хотя, возможно, лиоретта дала бы твоим способностям более строгую оценку, — продолжил убийца. — Лиоретта у нас тоже музицирует.
— Почла бы за честь спеть для вас, — мечтательно выдохнула Аларена.
— Может, даже удосужится как-нибудь тебя послушать. Ей вроде тоже нравятся твои любимые пьески… те, которые писал наш знакомый Тибель. Правда, лиоретта?
Ева едва удержалась от того, чтобы зажмуриться.
Так прогнать неуместные воспоминания было бы проще.
— Было бы интересно, — глухо подтвердила она.
— Так жаль его, — печально проговорила Аларена. — Я лично не знала лиэра Тибеля, но музыка у него была чудесная. Папочка нас так и не познакомил. Жаль, что теперь уже никогда…
Ева очень старалась, чтобы диминуэндо ее настроения не отразилось на ее лице — но судя по тому, как Аларена осеклась, его все равно заметили.
— Впрочем, не буду вас задерживать, — невпопад закончила девушка, отступая в сторону. — Вы ведь сюда не ради меня пришли.
— Если сейчас вернешься за стол, еще успеешь к мороженому, — ласково посоветовал господин Дэйлион.
Чмокнув убийцу в щеку — как чмокает всякого любимого отца всякая любящая дочь, — Аларена прошуршала мимо них, подметая мрамор синим бархатом длинного шлейфа.
Не угадала, девочка, подумала Ева, провожая ее взглядом. Поймав себя на этой мысли, с усталым удивлением поняла: только что она смотрела на свою ровесницу, как на кого-то много младше.
Убийство — очень эффективный способ взросления.
— Я в жизни всякого повидал, лиоретта, — мягко проговорил господин Дэйлион, когда их уже никто не мог услышать. — На моей памяти пролилось слишком много крови, чтобы я позволил своей дочери увидеть хоть малую ее толику. Она не должна жить в мире, который готовила для нее Айрес тирин Тибель. Не должна жить в мире, где ее дорогой папа — убийца. — Наконец шагнув вперед, он неторопливо повел Еву к пруду, зеркалом черневшему в обрамлении гранитных берегов. — Можете не волноваться: у меня много своих маленьких секретов, в разглашении которых я совсем не заинтересован. Если ваш жених и правда тот, кого пророчила Лоурэн, я последний, кого ему стоит бояться… и первый, кого стоит бояться его врагам.