«— За то, что нам посчастливилось жить в дни, когда имя нашей страны снова вызывает трепет», — добавил ее муж.
Ответив улыбкой и легким движением бокала — в семейном кругу не было принято чокаться, — Айрес подумала, что лучшей подводки к главной теме вечера найти будет трудно.
«Вызовет еще больший, когда ваш сын свершит то, к чему мы его готовим», — сказала она.
«Если свершит, — откликнулся Эдрилин Рейоль — с теми саркастичными нотками, что потом Айрес сотни раз слышала в голосе Уэрта. — Третий месяц голова только одним и забита, и это совсем не учебники».
«Спешить некуда, любовь моя, — мягко напомнила Инлес. — Вспомни себя в юности. Думаю, в пору первой любви тебя тоже занимали отнюдь не магические формулы».
«Спешить есть куда, если он хочет войти в историю не просто как еще один сосуд Жнеца, но как самый юный сосуд Жнеца».
«Тебе недостаточно того, что он уже самый юный магистр за всю историю?»
Пора, подумала Айрес тогда.
«К сожалению, я согласна с Лином. Его… увлечение ставит всю затею под угрозу. — Опускаясь на расписанный фарфор, ее вилка чуть слышно звякнула. — Призывающий Жнеца должен не просто желать этого всем сердцем. На этой земле для него не должно быть ничего, что могло бы перевесить его желание стать сосудом. Ничего, что помешало бы ему расстаться с жизнью, пытаясь этого достичь».
Сестра вздрогнула так, что бисквит с ее вилки упал, измазав кремом скатерть.
«Не напоминай мне о том, что мой сын может умереть. Пожалуйста».
«Вывод любопытный, но безосновательный, — сказал Лин. — Этого условия не найдешь ни в одной книге о призыве».
Ее зять всегда был ученым куда лучшим, чем мужем и отцом. Так же, как Инлес была женой куда лучшей, чем матерью. Так Айрес думала — до того вечера.
То, что случилось потом, она помнила куда отчетливее, чем ей бы хотелось: слишком отчетливо, чтобы воспоминания могло заглушить десятое песнопение Жнецу, неумолимо приближавшее действо на площади к кульминации.
«К слову об этом, — сказала Айрес в день, когда ей пришлось убить родную сестру. — Есть кое-что, что я должна вам рассказать».
И призвала шкатулку.
***
— Нам нужно внутрь, — без обиняков объявила Ева парочке гвардейцев, тосковавших у двери сокровищницы.
Гвардейцы страдали. Это было видно. Дворец опустел — Ева убедилась в этом, пока бежала по анфиладам верхних этажей к лестнице на нижние. Избранной не пристало бегать, но раз ее не видел никто из считавших ее таковой, Ева воспользовалась этой привилегией и, стянув дурацкие сапоги, припустила по ступенькам в одних чулках.
Под юбкой все равно ничего не разглядеть.
Все, кто мог сейчас быть не здесь, были не здесь: Еве встретился лишь один дроу, проводивший ее недоуменным взглядом, тосковавший в просторном зале неподалеку от покоев риджийцев с какой-то деревяшкой в руках. В другой ситуации она бы поинтересовалась, что здесь забыл гвардеец Повелителя, но ей было не до того. Сокровищница расположилась на подвальном этаже — еще полчаса назад Ева об этом не знала, но ей достались хорошие гиды: один подсказывал путь в голове, другой за спиной (естественно, Эльен не оставил дорогую лиоретту в сольное распоряжение внутреннего демона). Сапоги пришлось бросить за углом — Ева подозревала, что они ей еще пригодятся, но являться гвардейцам с обувью в руках было как-то некомильфо.
— Мы бы с радостью, лиоретта, — лишь чудом не сбиваясь на подобострастный лепет, откликнулся один, — но если вам не дали допуск, защитные чары сокровищницы…
— Тебя пустит, — сказал Мэт.
— Меня пустит, — сказала Ева. Не удержавшись, уточнила: — Если войти можно лишь с допуском, зачем вообще вы здесь?
— Тр’адиции, — грустно пояснил другой, слегка картавивший. Оба были молоды, под стать веселенькой зелени своих мундиров; оба одновременно согнулись в поклоне, отступив от массивной двери, не украшенной ничем, кроме резьбы на бронзовой ручке. — Пр’ошу, лиор’етта.
Прежде чем принять приглашение, Ева мельком оглянулась на Эльена.
— Его тоже пустит, — неслышно заверили ее. — Увидишь.
Дверь поддалась куда легче, чем можно ожидать от куска мореного дерева в десять сантиметров толщиной.
Когда Ева, беспрепятственно переступив порог, услышала сзади стук, с каким дерево вернулось на законное место, призрак действительно стоял рядом.