Еве (как и во многом другом) повезло куда меньше.
Несколько прорех открылись на других континентах или посреди океана — телепорты на такие расстояния были нестабильными, а добраться морем они уже не успевали: возмущения в пространстве выдавали себя не раньше чем за пять дней. Первая прореха, которую Ева в итоге увидела, открыла по ту сторону прекрасный вид на тропический остров с пальмами, вынудив прелестную лиоретту вежливо отказаться от путешествия. Вторая явила взору Тауэрский мост — Ева успела поразмыслить, как будет искать русское посольство и рассказывать там фантастическую историю своей амнезии касательно всего, что случилось после встречи с машиной на пересечении Малой Дмитровки и Страстного бульвара, но в итоге решила дождаться, пока пункт назначения откроется поближе к исторической родине. За третьей ревел горный водопад — где он находился, ни Ева, ни Снежка так и не поняли, но топить Еву немедленно по возвращении не хотелось никому. Хотя бы потому, что к каждой прорехе ее провожал Герберт, и порой Ева думала, что Аид в его лице потерял очень ценного кадра: Церберу с его появлением точно можно было бы дать отставку.
В последний раз Лодберг вышел на связь три дня назад, чтобы сообщить, что следующая прореха откроется в Ленджийских горах. Таким образом теоретическое Евино отбытие запланировали на завтра — снова, и на четвертый раз это превратилось почти в рутину.
— Будет тебе лишним поводом остаться, — без малейшего веселья откликнулся Мирк, бросив в темноту под столом очередной кусочек мяса в сладком фруктовом соусе. Темнота отозвалась аппетитным чавканьем. — Вдруг совесть не позволит уйти, не сказав «до свидания» несчастному брошенному жениху.
— Мирк, сколько раз говорить, — устало проговорила Мирана, — не прикармливай Герберта со стола.
— Король имеет право время от времени не слушаться маму. Зачем вообще иначе нужна корона?
— Я запланировал на завтра особенный ужин, — жизнерадостно откликнулся Эльен. Он дежурил поодаль, не гнушаясь лично подливать гостям амелье вместо услужливых скелетов — и за тем, как Ева уминает третью перемену блюд, наблюдал с не меньшим умилением, что месяц назад. — На десерт лигитринские персики в шалфеевом меду, а такие кушанья лучше не пропускать…
Подняв глаза, Ева увидела Герберта, ожидаемо мрачного, ковыряющего свое жаркое на фоне камина.
В огромной столовой замка Рейолей они собрались вчетвером, не считая дракона под столом и призрака у дверей. Как ни странно, этого оказалось достаточно, чтобы залу, что когда-то встретила Еву гулкой мертвенной пустотой, заполнила жизнь. Достаточно было даже двоих — с тех пор, как Ева ожила, они с Гербертом неизменно ели вместе, на радость Эльену, которому все же представилась возможность удивить дорогую гостью еще и талантом распорядителя кухни.
Кажется, никто из собравшихся не верил, что повод, в честь которого они собрались, на сей раз может не оказаться пустышкой. Не верили и в первый раз, хотя тогда обстановка за столом была куда более нервной, а после третьей неудачной попытки разуверились окончательно. Наверное, Ева бы злилась, если б не понимала: за этим столом есть по меньшей мере один человек, который принимает эту перспективу всерьез, и с этим человеком им еще предстоит очередной серьезный разговор.
Хотя эти «семейные ужины» ей в любом случае нравились. Тем, что зарождали в ней надежду — это заложит традицию, которая продолжит существование и после ее ухода, и Герберту придется чуть реже ужинать в компании скелетов за дверью и невеселых мыслей в своей голове.
— Если я не вернусь, передайте мои наилучшие пожелания господину Дэйлиону.
— О, к четвертому разу уже «наилучшие пожелания», — хмыкнула Мирана. — В первый, кажется, Дауд вообще не удостоился быть чести упомянутым.
— Может, к пятому разу уже сможешь передать пожелания счастливой жизни в новом браке…
Нож госпожи полковника укоризненно заскрежетал по серебру, резанув мясо куда суровее необходимого:
— Мирк!
— Ничего, мам, семь лет — приличный траур даже по моим меркам. — Ухмылку короля Керфи скрыла белизна столовой салфетки, чопорно поднесенной к губам. — Хотя называть его «папой» не обещаю. Много чести.
Жизнь продолжается, думала Ева, пока скелеты, бряцая костяными ступнями, уносили грязные тарелки, расчищая место для десерта. Продолжается — и продолжится, даже когда ее уже не будет здесь. Герберт-младший будет расти, чтобы однажды затмить солнце блеском драконьих крыльев, на радость наблюдающей откуда-то маме и своему королю. Люди, с которыми она соприкоснулась, будут влюбляться, жениться, взрослеть и стареть, решать вопросы сердечные и государственные.