А им остается лишь осуществить тот план, что Герберт задумал изначально. Разыграть спектакль, где с самого начала мертва не только Избранная, но и убиваемый ею дракон.
Ева не знала, чего Герберту стоит одновременно поддерживать три стазиса — ее, Гертруды и Мелка, — но некромант вновь наведался в драконий замок еще прежде, чем вернулся с празднования домой. И теперь законсервированное тело Гертруды ждало часа, когда некромантия и немножко иллюзий ненадолго придаст ему подобие жизни, прежде чем упокоиться навсегда. Уже на дне озера.
— Некоторые вещи просто не созданы для того, чтобы медленно увядать, — проговорил Эльен мягко, возвращая девушку в реальность. — Одни огни загораются, чтобы тлеть медленно и долго, тихо согревая тех, кто вокруг. Другие — чтобы прогореть в один миг яркой вспышкой, оставив за собой пламенный след в истории или чьей-то памяти. Не нам судить, почему боги готовят нам столь разное предназначение и столь разные сроки.
— Мы собираемся использовать ее тело, Эльен, — вырвалось у Ева. Пожалуй, в первую очередь потому, что думать о собственном сроке ей совсем не хотелось. — Гертруды. Поднять ее, чтобы я могла «убить» ее у всех на глазах. — Поднявшись на ноги, она яростно тряхнула головой. — Это так… мерзко.
— Вы слишком много значения придаете плотским останкам, лиоретта. — Призрак, явно не видевший в этом никакой крамолы, с легким осуждением качнул головой. — Все религии проповедуют бессмертие души, но отчего-то придают неимоверное значение посмертию тела. Здесь, в Керфи, к смерти относятся так, как и должно к ней относиться. Смертная оболочка — только обертка. Фантик для души сродни конфетному. — Заложив руки за спину, он посмотрел в окно, щуря пушистые ресницы. — Вы некогда говорили, что в вашем мире деяния некромантов мнят надругательством над мертвыми. Но ведь мы лишь бережем фантик вместо того, чтобы просто его выбрасывать, позволив бесполезно и бесславно пропасть. Позволяем выполнять то же, что он выполнял, пока наполнение его еще было в нем. Разве это не дань уважения к тому, кто все равно уже нас покинул? Я лично ни капли не возражал бы, если б сейчас в кухне трудился и мой скелет, будь он к тому пригоден. И не думаю, что возражала бы ваша драконица. — Когда призрак вновь взглянул на девушку, этот взгляд будто коснулся ее щеки теплой ласковой ладонью. — Ей это тело все равно уже ни к чему. Если оно может оказать кому-то добрую услугу вместо того, чтобы просто истлевать… помочь изменить этот мир к лучшему, помочь спасти чужие жизни… разве не лучше использовать его с пользой?
Лучшая слышанная мною речь в защиту посмертного донорства, подумалось Еве саркастично.
— А вы, Эльен? — спросила она, высказывая то, что интересовало ее уже давно. — Почему вы решили остаться здесь не только телом, но и душой? Или вам не оставили выбора?
— Оставили. — Дворецкий, усмехнувшись, повернулся к ней — чтобы невесомой рукой слегка погладить по волосам. — А что бы вы с господином Уэртом сейчас без меня делали?
Эта ласка, и взгляд, и тон слишком напомнили ей папу, где-то за гранью другого мира наверняка сейчас оплакивающего уже второго потерянного ребенка; и, не выдержав, Ева обняла призрака за талию, уткнувшись лбом в призрачный бархат сюртука на его плече.
Странное это было ощущение. Будто утыкаешься в пышные шифоновые оборки, под которыми скрыто холодное стекло. Но когда Эльен, вздохнув, по-отечески ободряюще приобнял ее в ответ, так желанная ею поддержка была настоящей.
— Я не тороплюсь за грань, лиоретта, — проговорил призрак, шелестящими прикосновениями поглаживая ее спину. — Уверен, там всех нас ждет нечто потрясающее и потрясающе интересное, но пока я не представляю, как оставлю тех, кому поклялся служить. К тому же я не уверен, что по ту сторону меня ждет теплая встреча.
— Это еще почему? — пробормотала девушка, не поднимая лица.
— Видите ли, исполняя свой долг вассала, я вершил не только благие дела. А Жнец не слишком жалует тех, кто крадет его урожай, срезая жатву раньше уготованного Им дня. — Когда Ева застыла в замешательстве, Эльен мягко выскользнул из ее рук; отстранился, и девушка увидела его печальную улыбку. — Смерти не нужно жаждать, лиоретта, но и не нужно бояться. Смерть — не недостаток и не ошибка. Она завершает то, чему логично иметь завершение. А бессмертие — не всегда благо.