В крайнем случае Ева может просто пойти и проверить, спит ли он, и устроить втык, если не спит…
Если бы, конечно, она еще знала, где находится его спальня.
Дверь неожиданно скрипнула. Ева села на постели — и увидела, что к ней, каким-то образом дотянувшись до длинной дверной ручки, бесцеремонно проскользнул Мелок.
— Ты ко мне в гости? — приветливо сказала она, когда кот целенаправленно вспрыгнул на кровать. — Что, хозяин не гладит?
Тот вместо ответа боднулся ей в руку. На белоснежной морде стыло такое тоскливое выражение, будто только что он чудом сбежал от стаи бешеных псов, и теперь ему срочно требовалось утешение.
Есть все же нечто глубоко неправильное в том, что твоему молодому человеку известно местоположение твоей спальни, а тебе его — нет, размышляла Ева, одной рукой старательно наглаживая молчащего кота по спине, а другой почесывая его под подбородочком. Как и в том, что вы встречаетесь и живете вместе, но спите порознь.
То, что ты зомби, а он — твой некромант, на Евин взгляд смотрелось уже почти естественно.
— И с чего ты так прикипела к этому дурному мальчишке, а? — заметил Мэт, снова возникнув в изножье. — Ума не приложу.
— Свой ум лучше прикладывай к чему угодно другому.
— Зато твой призрак сегодня приятно удивил. — Демон сделал вид, что поудобнее усаживается на резной спинке. — Может, лучше в него влюбишься? Вот уж дивный романтический герой. Еще и поет.
— Если ты радуешься, что обрел родственную душу, — фыркнула Ева, не сомневаясь, чем Эльен мог приятно удивить кого-то вроде Мэта, — даже если Эльен в самом деле убивал, не думаю, что он получал от этого хоть какое-то удовольствие.
— А, ты о том, что он порой помогал своему господину травить шпионов и убийц, имевших глупость заглянуть к ним на обед? Кстати, чаще в интересах короны, чем с целью самозащиты. Тот господин Рейоль, если ты не знала, заведовал тайной службой Его Величества… хотя того, кто занимал подобный пост, прикончить желали многие, не отрицаю. — Мэт зевнул, явно наслаждаясь ее замешательством — как от обманутых ожиданий, так и от полученной информации. — Нет, что ты. Он на диво здраво рассуждал о смерти, в отличие от твоего обже. Хотя, конечно, ему не хватает кое-каких фундаментальных знаний о науке, которая в вашем мире хоть чуточку приподняла завесу вселенских тайн, но речь все равно вышла симпатичная. Даже трогательная в этой его наивности давно ушедшей старины.
— Можно подумать, ты у нас молод.
— Я иду в ногу со временем, как ты могла заметить. Вернее, парю. В Межгранье, как ты могла понять, туго с твердыми поверхностями. С направлениями, впрочем, тоже.
— Я понимаю Герберта, — даже не думая покупаться на его обезоруживающе широкую улыбку, сказала Ева, решив оставить переосмысление образа Эльена на потом. — Его род занятий… располагает к подобному образу мыслей.
— Нет. Просто он глупый маленький мальчик, который лишь начинает учить самый важный для себя урок. — Вертикальные щели зрачков расширились, поглощая окружавшую их мерцающую синь — и вновь, как когда-то давно, в глазах демона Еве открылась пустая вселенская бесконечность. — Не меняется и не увядает лишь то, что не учится и не растет. Не умирает лишь то, что по-настоящему не живет. Не ощущает боли лишь то, чему нечего терять, нечего терять лишь тому, что не чувствует вовсе. — Соскользнув с изножья, Мэт подплыл ближе; ладонь Евы давно уже замерла на вздыбившейся шерсти кота, неотрывно следившего за незваным гостем. — Он зовет себя избранником Смерти, но не постиг пока всей ее красоты… красоты ее логики, красоты ее схем.
— Схем?..
— Старые травы умирают и гниют, чтобы подпитать собой зеленые побеги. Старые клетки в твоем теле отживают свое и гибнут, чтобы уступить место новым. Если клетка отказывается умирать, она перерождается в опухоль. Эгоизм одной крохотной частички, решившей жить, несмотря ни на что, губит весь организм. — Вкрадчивое многоголосье шелком обволакивало слух, утягивая Еву куда-то в бездонную черноту, расстилавшуюся за его глазами. — Твой призрак прав. Смерть — не дефект рода людского, а орудие эволюции. Существование смерти влечет за собой смену поколений, ваше обновление и перерождение. Старики не занимают место юных, оставляя вам простор для совершенствования. Непрерывное смешение генов, порождающих все новые и новые сочетания, уход в небытие тех, кто несет в себе устаревшую кровь, устаревший образ мыслей — вот что толкает человечество вперед. Вы даете жизнь детям, которые будут лучше вас. Новым идеям, которые они смогут впитать. Новым изобретениям, которые облегчат им жизнь. Новому искусству, на котором они смогут взрасти. И уходите, потому что вы не способны на большее. Но они, которым дана возможность при рождении подняться на ту ступеньку, до которой вы с муками карабкались всю свою жизнь, начать свой путь сразу с нее — смогут. Разве это не прекрасно?