Парень слегка запыхался, потому что бежал к машине, пока Джордж спускался по последнему пролету лестницы; но, поглощенный другими мыслями, Джордж не заметил этого. В радостной вопросительной улыбке не было ничего необычного, «Привет, пап!» прозвучало как всегда, так что Джордж не стал приглядываться.
— Привет! — отвечал он. — Что ты тут делаешь?
Нынче Доминик уже в третий раз пропустил школьный обед, удовольствовавшись легкой закуской в городе, чтобы выкроить время и медленно побродить туда-сюда по Церковному переулку в надежде хоть мельком увидеть Китти. Поскольку она назвала ему свою фамилию, Доминик нашел ее адрес в телефонной книге. Он не совсем еще оправился от потрясения, испытанного в тот миг, когда, проходя мимо открытой двери дома, вдруг увидел и узнал фигуру отца, медленно спускавшегося по лестнице. И, если бы при виде отцовской машины ему не пришла в голову одна мысль, он, наверное, и сейчас еще бежал бы со всех ног.
— Я выполнял поручение Чака, — сказал он, стараясь дышать ровно. «Чак» была одной из кличек заведующего школьным пансионом. Наименее обидная из всех. А вообще кличек этих у него было несколько.
— Сюда? — спросил Джордж, по привычке подозревая неладное даже там, где подозревать было нечего.
— К ректору, — невозмутимо ответил Доминик, кивнув на стену, окружавшую церковный двор. С благословения божьего, ректор был попечителем их школы и капелланом кадетского корпуса. — Я увидел машину и решил подождать. Скоро полпервого, и я подумал, может, мне повезет, и ты накормишь меня обедом.
После коротких раздумий Джордж решил так и сделать. Человечество должно питаться, даже когда умирают пивные бароны.
— Садись, — покорно сказал он и повез своего отпрыска в ресторан рядом со школой, чтобы он успел на занятия во вторую смену. — А как насчет Чака? Это не срочно? Он может подождать ответа?
— Никакого ответа и нет, — сказал Доминик. — Все нормально.
Странное дело: он не чувствовал себя лгуном. Выдать правду, даже позволить кому-то догадаться о ней было совершенно немыслимо, хотя ничего преступного или постыдного в этой правде не было. Он еще не умел скрывать своих переживаний потому, что «так надо». С пятилетнего возраста, когда Доминик пошел в школу, он иногда врал, чтобы, подобно большинству детей, владеть каким-нибудь секретом, но никогда не задумывался о том, что он делает. Лишь в очень редких случаях он признавался, потому что его родители, особенно мать, располагали к искренности и никогда не доводили его до вспышек ярости. Но тут было нечто другое, нечто столь жизненно важное, что он скорее умер бы, чем открылся. Но сейчас ему придется рискнуть: как иначе узнать, что делал его отец в этом блочном доме, где проживает Китти, да еще наутро после убийства старика Армиджера, после того, как Китти провела вечер в «Веселой буфетчице» в обществе убитого? «Твоя подружка была там…» А теперь этот визит. Разумеется, полиции придется опросить всех, кто был в пивной, но почему их заинтересовала Китти? И так скоро?
— Ты расследуешь это убийство, да? — спросил он, стараясь придать своему голосу естественные нотки возбужденного любопытства. — Мама сегодня утром сказала мне, что старина Армиджер умер. Ну и дела! Я ничего не говорил ребятам, но на перемене, когда давали молоко, эта новость дошла и до нас. Теперь уж весь город знает. Допросили с полдюжины людей, а одного или двух даже арестовали.
— За ними не заржавеет, — спокойно ответил Джордж. — При таком множестве умельцев арестовывать людей вообще удивительно, как это меня до сих пор держат на работе. Кто же главный подозреваемый?
Пожертвовать килькой, чтобы выловить скумбрию? Игра стоила свеч. Доминик бросил наживку, надеясь на поклевку:
— Этот парень, Клейтон. Спорю, ты не знал, что он под наблюдением, верно?
— Ах он дьявол разэтакий! — проговорил Джордж, задаваясь вопросом, известно ли это Грокотту, и недоумевая, от какого-такого школьного теоретика исходила эта новость.
— Значит, ты не знал! В нашем классе учится сын садовника старины Армиджера. Три дня назад была бурная ссора из-за рабочих часов. Клейтон завелся и сказал, что не потерпит, чтобы его гоняли туда-сюда в любое время дня и ночи, но Армиджер осадил его: говорит, ты уже один раз отсидел за воровство и еще раз — за укрывательство угнанной машины, так что скажи спасибо за такое чертовское везение. Мог бы и вовсе не иметь работы.