Джин принесла кофе и молча разлила по чашкам. Погруженный в свои мысли Лесли не шелохнулся, Джин подошла к нему сзади и легонько тронула за руку, чтобы вернуть к действительности. Он вздрогнул и бросил на жену взгляд, исполненный надежды и тоски. От этого красноречивого обмена взглядами воздух в захламленной темной комнате, казалось, зазвенел как натянутая тетива лука.
— Продолжайте, — строго потребовал Джордж. — Что вы ответили на его предложение?
— Я отказался, — в душе Лесли пробудились бурные чувства, и теперь он черпал в них мужество. Припоминая свои обиды, он снова начинал пылать гневом и забыл об осторожности. В голосе зазвучали нагловатые нотки, столь присущие покойному Альфреду Армиджеру. — С меня хватит, я был сыт по горло и не хотел больше связываться с ним. Жаль только, что гнев мой излился на бедного старину Шелли, ведь он-то ратовал за меня. Но уж так получилось. Поэтому он ушел очень расстроенный. Даже норовил дать мне взаймы из собственного кармана. Но я не мог одалживаться у него. Я знаю Шелли, он живет только на зарплату, пусть и большую, и нередко допускает перерасход. Мы пытались утешить его, как могли, потому что, черт возьми, он-то был ни в чем не виноват. Он выразил надежду, что мы не станем рвать с ним, спрашивал, нельзя ли ему иногда навещать нас, дабы удостовериться, что у нас все в порядке. Разумеется, мы сказали «пожалуйста, в любое время, если наше жилище вам не противно, мы будем рады вас видеть». И снабдили его всеми необходимыми сведениями. Что старая перечница внизу не желает открывать дверь нашим гостям, хотя никогда не упустит случая как следует их рассмотреть в надежде углядеть что-нибудь такое, о чем можно посплетничать с другой такой же гарпией через садовый забор. Она закрывает парадную дверь на задвижку, когда сидит дома, и все наши гости могут сразу же подниматься к нам. Мы даже сказали ему, где лежит ключ от нашей комнаты, на тот случай, если он придет слишком рано и захочет подождать. Я знаю, — сказал Лесли, перехватив растерянный взгляд Джорджа, — вы думаете, имеют ли эти мелочи какое-то значение. Имеют, да еще какое! Позавчера во второй половине дня, пока нас не было, кто-то проник в эту комнату и стащил отцовское письмо.
— Письмо? То, которое пришло вместе с вывеской? Но зачем кому-то понадобилось его красть?
— Если вы сможете найти другое объяснение, честь вам и хвала. На мой взгляд, существует только одно: мой отец действительно хотел забрать эту вывеску назад. Потому-то он и послал с поручением Шелли. Она была нужна ему, и, чтобы заполучить ее, он готов был даже пожертвовать пятью сотнями фунтов. И, когда эта попытка не удалась, он решил уничтожить единственное доказательство того, что когда-либо дарил ее мне. Без письма я не имел бы законных оснований владеть этой вывеской. А кому, по-вашему, поверили бы на слово, ему или мне?
— Это не совсем так, — рассудительно начал Джордж. — Мисс Гамилтон, напечатавшая это письмо, знает его содержание и уже рассказала мне о «подарке». Кто-то паковал вывеску и отвозил ее вам. Эти люди тоже могли бы подтвердить ваши слова.
Лесли горько и удивленно рассмеялся.
— Вы и впрямь не знаете, в каких отношениях он был со своим персоналом. Теперь, когда он мертв, Гамми вполне может быть откровенной с вами, но, будь отец жив, она бы делала и говорила только то, что он велит. Она всегда так поступала, за это ее и держали. Она бы «не помнила» ничего, вредного для отца, неужели вы этого не понимаете? И парни из конторы тоже. И тот малый, что вел фургон. О нет, уж это не осложнило бы ему жизнь. Единственным доказательством было письмо. Отцу приспичило вернуть себе вывеску, он готов был заплатить за нее пятьсот фунтов, а когда ничего не вышло, он начал строить другие козни, чтобы забрать эту штуку, даже если бы я не захотел с ней расстаться.