- Охота было связываться с Орденом из-за паршивых пузырьков с чернилами! - сердито сказал Тен.
- Откуда я мог знать, что в кошельке ничего нет? - защищался братец. - Если бы там были деньги, нам бы их хватило до конца зимы. Я должен был попробовать! И ты на моем месте поступил бы точно так же.
- Красть у доминанта? Ну уж нет. Я не такой дурак! Разве не ясно, что синих плащей следует обходить за целый стае?..
Тиренн сердито засопел, но промолчал.
- Тебе еще повезло, что ты не продал эти чернила. Кстати, почему так получилось? Не застал старьевщика?
Братец сразу посерьезнел.
- Хуже, Тен. Там все разгромлено. Дверь висит на одной петле, как будто ее вышибли, а в самом подвале пусто. По-моему, старика арестовали.
Тен в бессильном раздражении ударил по ладони кулаком.
- Вот проваль, куда же теперь носить всякую мелочь? В Адельстан?!
- Ты думаешь, он сейчас в Адельстане?
Тен пожал плечами.
- Где ж еще?..
- Вот ужас-то, - пробормотал Тиренн.
- Не вижу ничего ужасного. Отвратный был старик и всякий раз пытался заплатить поменьше. Пусть теперь с гвардейцами торгуется, - желчно заметил Тен.
- Тебе его совсем не жалко?
- Плевать я на него хотел, - отрезал Тен. И, посмотрев в расширившиеся глаза Тирена, добавил уже мягче. - Если мы станем жалеть каждого вшивого торговца краденным, то для самих себя ничего не останется… Забудь о нем. Лучше пойдем, переоденемся. У нас должна найтись пара рубашек, которые этот Рикс еще не видел. Если даже ма нас путает, то он тем более не различит. Ты только говори поменьше, а то он может сообразить, что ты - это не я.
Тиренн вздохнул.
- Наша одежда еще мокрая после вчерашней стирки. И потом - я не хочу, чтобы ты притворялся мной. Вдруг он действительно нас перепутает?
- И что? - нетерпеливо спросил Тен.
- Как "что"? Он же тебя прибьет!
- Ну вот еще! Как-нибудь выкручусь, - ответил Тен самоуверенно. В действительности он больше рассчитывал на то, что Рикс не сможет разобраться, кто есть кто. Почему-то не верилось, что энониец станет срывать злость на них обоих.
Выстиранные вещи Фила развесила на пустом и продуваемом всеми ветрами чердаке. Пристройка к основному дому, где их поселила Белл, была дворцом в сравнении с их старой хижиной, но по столичным меркам она выглядела настоящей развалюхой. Так что оставалось совершенно непонятным, почему Белл так над ней тряслась.
Надевать влажную рубашку на голое тело было неприятно, и Тен мысленно проклял мамину привычку к чистоплотности. Уж лучше грязная, зато сухая и удобная одежда, чем это холодное и мокрое тряпье. Придирчиво осмотрев Тиренна и себя, Тен с удовольствием отметил, что сейчас различить их не сможет даже Фила.
- Пошли вниз, - сказал он брату. - Я хочу послушать, о чем они говорят.
- А может, этот Рикс уже ушел?.. - предположил Тиренн с надеждой.
Тен пожал плечами, хотя был почти уверен, что гвардеец еще здесь. Он оказался прав. Дверь в комнату так и осталась приоткрытой, так что голос энонийца они различили еще с лестницы. А вскоре стало можно разобрать даже отдельные слова. Услышав имя Валиора, Близнецы с удивлением переглянулись.
- Значит, Валиор умер? - спросил "дан-Энрикс", грея руки о большую глиняную кружку. Предложить ему еды Фила, конечно, не могла - да Рикс бы и не согласился объедать приемную семью - но она согрела в котелке воды и заварила травяного чая.
- Да, умер… - тусклым голосом сказала женщина. - В ту же весну, когда родился Арри. Мне сказали, что он с кем-то пил в Горелой балке, возвращался уже ночью и упал с моста.
"Жалкая смерть" - поморщился "дан-Энрикс". Но, похоже, Фила так не думала. Она смотрела в стену, и взгляд у нее был таким застывшим и безжизненным, что Риксу стало стыдно за свою черствость. Он боялся, что, если он попытается утешить мать, она каким-то образом почувствует, до какой степени ему плевать на смерть приемного отца. Поэтому оруженосец коадъютора молчал. А Фила отнесла его молчание за счет испытанного потрясения. Она коснулась руки юноши, как будто это он нуждался в утешении.
- Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, - сказала она мягко, и южанин покраснел. - Для нас это было большое горе. Но потом я часто думала, что это даже к лучшему. По крайней мере, он почти не мучился. Было бы гораздо хуже, если бы его убили мародеры… А они бы его обязательно убили. Твой отец был очень смелым, резким человеком. Он не смог бы спокойно смотреть на то, как кто-нибудь обшаривает его дом.
"Валиор мне не отец, - поправил энониец мысленно. - У меня вообще никогда не было отца. Только сэр Ирем".
В отчаянной храбрости Валиора энониец тоже сомневался. Риксу он запомнился упрямым и себялюбивым человеком, отличавшимся скорее черствостью и нетерпимостью, чем смелостью. Но, разумеется, делиться этой мыслью с Филой он не стал, а вместо этого спросил:
- Так значит, в Приозерном мародеры тоже побывали?.. Кто ими командовал?
- Какой-то Храйк по прозвищу Трехпалый. У него отрезаны два пальца на одной руке. Я слышала, что этот Храйк - бывший пират и каторжник. И почти все его товарищи ему под стать. Но с ними был один мальчишка… они звали его Сажа, а по возрасту он был младше тебя. Когда люди Храйка заняли нашу деревню, он был совсем болен. Остальные ходили по дворам и брали все, что им понравится, а его оставили следить за лошадьми вместе с наемником по прозвищу Барсук. Сажа сидел у их костра, трясся и кашлял. Я сварила для него отвара от простуды и отнесла ему.
- Зачем? - только и смог произнести "дан-Энрикс". Он знал о мародерствующих в Энмерри наемниках вполне достаточно, чтобы не сомневаться, что "несчастный мальчик" вместе с этим Барсуком вполне могли, не размышляя долго, изнасиловать пришедшую к ним женщину.
Фила вздохнула.
- Я смотрела на него - а думала о Вали. Он теперь в таком же положении, как этот Сажа.
"Не совсем в таком же. Если Сажа младше меня, ему сейчас должно быть лет четырнадцать. А Вали уже двадцать. И его-то уж наверняка никто не принуждал таскаться с мародерами" - хмуро подумал Рикс. Но возражать не стал - и так понятно, что для Филы Вали до сих пор остался "мальчиком". Как, впрочем, и приемный сын - даром, что энониец сделался оруженосцем коадъютора и даже отличился на войне.
- И что потом?.. - спросил он у приемной матери.
- Я приносила для него отвар еще несколько раз, и Саже стало лучше. А потом он сам пришел ко мне и рассказал, что староста Карен надумал откупиться нами от Трехпалого.
Крикс нахмурился.
- Что значит "откупиться"?
- Храйк требовал дать им людей, которых можно будет продать перекупщикам. Наемники хотели двинуться к Лейверку, а на пути к Внутриморью всегда полно работорговцев. Так что Храйк договорился с нашим старостой Кареном, что деревня даст им несколько семей в обмен на то, чтобы они не трогали других.
- Убил бы гадину! - процедил Рикс. Правда, шансов одолеть наемников у их соседей было так же мало, как у жителей антарских деревень - отбить атаку "Горностаев", но все же нельзя сказать, что у Карена вовсе не осталось выбора. Имей он хоть какие-то понятия о справедливости, он должен был устроить жеребьевку, а не продавать своих односельчан в обмен на собственную безопасность.
Фила грустно покачала головой.
- Ты не понимаешь. Женщина с тремя детьми - это обуза для всей остальной деревни. Летом мы кое-как обходились, но зимой им приходилось нас кормить. На месте Карена любой другой человек решил бы точно так же… Сажа сказал мне, что, если мы хотим сбежать, то это надо делать быстро. А еще он попросил, если нас все-таки поймают, ничего не говорить о нем. Я, разумеется, пообещала. Он ведь правда очень рисковал. Выход на Старую дорогу они охраняли, так что мы прошли по краю Жабьей топи, и к утру все-таки выбрались на тракт. А потом кое-как дошли до Энмерри. Я думала, что в городе смогу узнать что-то о Вали, но никто не знал, где он сейчас. Десятник в "Четырех дубах" сказал, что большинство их дезертиров теперь мародерствуют с Веселым Дином, а другие ушли к Лорду-Попрошайке в Белые щиты, но разницы особой нет - и тех и других вешают, когда поймают.