- Тогда, может… тхаро рейн? - предложил Крикс, помимо воли посмотрев на мертвых или умирающих наемников.
Астер взглянул на него с непонятным энонийцу выражением.
- А ты умнее, чем все эти каларийцы… хотя хочешь, в сущности, того же самого, - сказал он, наконец. - Упоминавшееся в древних книгах Сердце Сокола, дарующее своему хозяину непобедимость - это не кусок окровавленного мяса, за которым столько лет охотятся разные идиоты, а искусство тхаро рейн, идущее, как говорят наши легенды, от начала мира. Что ж, ты произнес свое желание, а я пообещал его исполнить. Но ты должен зхнать, что тхаро рейн не научить за пару месяцев, а времени у нас будет немного. Либо кто-нибудь из нас двоих погибнет, либо жизнь разбросает нас в разные стороны, после чего мы больше никогда не встретимся, либо случится что-нибудь еще - но, в любом случае, ты навсегда останешься обыкновенным недоучкой. Я учился вдвое больше лет, чем ты успел прожить, но все мое искусство - только бледное подобие того, что раньше умел мой наставник.
На лице "дан-Энрикса", скорее всего, слишком явно проявился скепсис, потому что командир повстанцев выразительно пожал плечами.
- Рано или поздно ты это поймешь. Муки художника и скульптора, стремящегося к совершенству цвета или формы, отчаяние менестреля, осознавшего, что, сколько бы он ни пытался, ему никогда не передать собственных чувств в стихах - это примерно то же самое, что ощущает тот, кто силится постичь искусство тхаро-рейн. Всякое настоящее искусство по самой природе требует от исполнителя стремиться к совершенству. Прикоснувшись к этому однажды, ты всегда будешь осознавать, чего лишен.
- Мне кажется, что меня это не пугает, - возразил "дан-Энрикс".
Астер усмехнулся.
- В твоем возрасте вообще мало что пугает. Не сердись; я говорю это не для того, чтобы тебя задеть… Когда-то, много лет назад, я был точно таким же. Боюсь, ты сейчас вообще не понимаешь половину из того, о чем я говорю, как я не понимал своих наставников. Я верил, что способен разобраться во всем если и не лучше, чем они, то уж, по крайней мере, и не хуже. В этом - слабость юности… и ее сила. Еще одна вещь, которую ты должен знать, прежде чем я начну тебя учить, это что тхаро рэйн - часть Тайной магии. У всех действительно значительных вещей есть свое истинное имя. То, что мы сегодня называем "тхаро рэйн", раньше произносили по-другому: Dhar o Reyn, что значит - "Смерть и солнце".
- Почему именно так?
- Я расскажу… чуть позже. А теперь, если тебя все это "не пугает", мы вернемся к Оленьему броду. По дороге у нас будет полчаса для первого урока.
- Прямо на ходу?
- Да, прямо на ходу. Начнем с умения правильно двигаться. В нашем искусстве это называется "Нэери ндаро эши". "Сокол ловит ветер".
Крикс трясся и стучал от холода зубами, прижимаясь боком к спине Мэлтина, который безмятежно спал. Счастливец! Сколько бы оруженосец коадъютора не силился подтянуть колени поближе к груди и хоть немного отогреться, удавалось плохо, да еще и ноги затекли от неудобной позы и начали ныть. При всем при том ему отчаянно хотелось спать, и Крикс то погружался в полудрему, то опять выныривал в реальность. Более паршивой ночи он не мог припомнить, сколько ни старался. Оставалось утешаться тем, что через несколько часов их всех поднимут, и его мучения закончатся сами собой. Крикс уже готов был примириться с тем, что не уснет до самого утра, но накопившееся за последнюю неделю утомление в конце концов взяло свое, и мысли Рикса начали мешаться.
Тело понемногу обволакивало сонное тепло, и он почувствовал, что наконец-то засыпает.
Человек, который подошел и стал устраиваться рядом с ним, южанину почти не помешал. Они всегда спали вповалку, и чьи-то приходы и уходы давно перестали волновать "дан-Энрикса". Только когда человек, ворочавшийся в поисках тепла, придвинулся поближе, и лицо южанина защекотали длинные, темные волосы, он осознал, что это Ласка. Энониец разлепил глаза и увидел прямо перед собой ее исхудавшее, скуластое лицо с закрытыми глазами и тенями, падающими на щеки от ресниц. Это лицо было так близко, что дыхание разведчицы касалось его губ. Сон отлетел от Крикса, как по волшебству. Он резко сел на старой попоне, служившей им с Мэлтином постелью.
Ласка шевельнулась и взглянула на него.
- Ты что? Я тебя разбудила?.. - спросила она тихо.
- Нет, - соврал "дан-Энрикс", лихорадочно придумывая, как бы выкрутиться из неловкой ситуации. - Проклятый холод, я промерз насквозь. Пойду, погреюсь у костра.
Решив, что ловко выкрутился, он рывком поднялся на ноги.
Он прошел несколько шагов, когда ее рука внезапно придержала его за плечо. Крикс даже не заметил, когда девушка успела встать, но удивляться этому не приходилось - Ласка славилась своим умением двигаться тихо и не привлекать к себе внимания, когда ей этого хотелось.
- Ничего тебе не холодно, - сказала она удивительно спокойно. - Ты уже почти заснул, когда я подошла. Прости, что помешала.
- Ерунда, - пробормотал "дан-Энрикс", с удивлением отметив, что он догнал Ласку в росте и теперь их глаза находились друг напротив друга. Догорающий костер остался позади, и расширенные в темноте зрачки разведчицы казались черными, как два бездонных омута.
- Какой же ты еще ребенок, Рик, - сказала Ласка неожиданно. Почему-то без своей обычной, вызывающе насмешливой улыбки. - Ты думаешь, что стал мужчиной, потому что научился убивать других мужчин… а между тем убийство никого не делает взрослее. И лучшее тому свидельство - ты сам. Ты вскакиваешь, как ошпаренный, только из-за того, что оказался рядом с женщиной. Это никуда не годится. Если хочешь, я могу помочь.
Теперь уже обе ее ладони оказались на его плечах. Пальцы были тонкими, но сильными, с короткими ногтями и мозолями от тетивы и топора. От рук Ласки шло живое, ровное тепло. Южанин усомнился бы, что понял ее правильно, но девушка по-прежнему смотрела прямо на него, и ее взгляд не оставлял лаконцу ни малейших шансов ошибиться.
- Зачем? - спросил Крикс прямо. - Я ведь видел, как ты уходила с Астером. Я думал, что вы с ним… что ты… - Ласка, улыбнувшись, провела кончиком указательного пальца по его щеке, и энониец поперхнулся, не окончив фразы.
- Что я что? - поторопила девушка.
- Я думал, что ты его любишь.
- Я люблю того, кого люблю, - ответила разведчица туманно. И, заметив по глазам своего собеседника, что он не понял, девушка вздохнула. - Разумеется, я очень люблю Астера. Он превосходный командир, самый надежный друг, какого только можно пожелать, а для меня - еще и нечто большее. Но это не должно тебя тревожить. То, о чем мы говорим… это совсем не то же самое, что втихаря ходить к чужой жене или пытаться у кого-нибудь отбить девчонку. Рано или поздно ты поймешь. А сейчас просто поверь мне: война меняет все. Здесь даже самым сильным людям нужна толика любви, которая бы заслоняла их от смерти.
- Ты пытаешься сказать, что хочешь мне помочь?.. - уточнил Рикс.
Эта мысль развеселила Ласку.
- Может быть, тебе, а может быть, себе… какая, по большому счету, разница? Ты мне нравишься, а, судя по тому, что обещает твоя внешность, нравиться ты будешь очень многим. Перестань задумываться над подобными вещами - это еще никого не доводило до добра. Просто делай то, что хочешь.
То, чего бы он хотел… внутри у Рикса что-то сжалось от внезапной, беспричинной боли.
Лейда. В эти дни он почти перестал думать о ней, задавленный усталостью, ежеминутным напряжением и голодом. Но Ласка знала про нее - единственная из всего Лесного братства. Энониец смутно помнил, как рассказывал о Лейде, когда они в приступе нетрезвой откровенности болтали, сидя на одном плаще. Они тогда громко смеялись, отнимая друг у друга флягу, и раскрасневшееся от вина и жара лицо Ласки больше не казалось ни насмешливым, ни злым.
Подруга Астера все так же пристально смотрела на него. Крикс вспомнил, что у Лейды дымчатые, серо-синие глаза, всегда словно подернутые мечательной дымкой. Совершенно не такие, как у Ласки.