- Не могу, - признал "дан-Энрикс", вспомнив все, что ему приходилось наблюдать в столице, а потом и в лагере. Странное дело - до сих пор он никогда не думал, что Ирем обходится с ним как-то иначе, чем другие лорды - со своими слугами, а между тем мысль Астера была довольно очевидной. Крикс спросил себя, почему его собеседник сразу обратил внимание на то, что сам он не заметил за два с лишним года, и решил, что дело было в том, что Астеру не приходилось с утра до ночи быть объектом для язвительных насмешек коадъютора.
Ноги у южанина к этой минуте затекли уже настолько, что казались ему самому отлитыми из чугуна. Но спать "дан-Энриксу" больше не хотелось.
Антарец задумчиво наблюдал за ним, расслабленно сидя в той же самой позе, которая доставляла Риксу столько неудобств.
- Когда ты так решительно сказал, что хочешь пойти с нами, я подумал, что ты не желаешь возвращаться к своему сеньору оттого, что он был с тобой груб или жесток, - заметил он в конце концов. - Таких историй пруд пруди, и это бы меня не удивило. Но получается, что тебе, наоборот, на редкость повезло. Так за каким же Хеггом ты решил к нам присоединиться?
Крикс слегка пожал плечами.
- Из-за "Горностаев". Они перебили раненых из лазарета.
- "Горностаи" убивают всех, кто подвернется под руку. Причем тут ты?
"Дан-Энрикс" не хотел об этом говорить. Он предпочел бы больше никогда - ни в памяти, ни на словах, не возвращаться к той истории. Но Астер ждал ответа. Когда энониец все-таки заставил себя отозваться, ему показалось, что язык едва ворочается у него во рту.
- Я убил Бешеного принца. А потом трех человек казнили потому, что они взяли на себя мою вину.
- Нет, их казнили потому, что людям принца было нужно показательно кого-нибудь казнить. Ты что, до сих пор думаешь, что все это случилось по твоей вине?..
Крикс промолчал, упрямо отведя глаза. На месте Астера он тоже стал бы успокаивать другого человека, заверяя его в том, что он тут совершенно ни при чем, но истинное положение вещей от этого не изменялось. Крикс считал, что не нуждается в таких фальшивых утешениях, а значит, говорить тут абсолютно не о чем. Но Астер явно полагал иначе.
- Мне кажется, я понимаю, в чем тут дело, - сказал он задумчиво. - А теперь послушай меня, мальчик: как бы тебе ни хотелось, чтобы это было так, в смерти этих людей нет никакой твоей вины.
- Хотелось?.. - не сумев сдержать досады, спросил Крикс, хотя пару секунд назад пообещал себе молчать, пока антарцу не наскучит говорить на эту тему.
- Разумеется. Тебе очень хотелось бы взвалить на себя всю ответственность за их судьбу, поскольку это позволяет тебе верить, что ты мог бы что-то сделать. Всякая война страшна именно тем, что люди чувствуют себя песчинками, попавшими в каменный ворот, и от их усилий, в сущности, зависит так же мало, как от тех песчинок. Чаще всего мы не можем даже защитить своих любимых и друзей. Мне много раз случалось замечать, что некоторые в подобных ситуациях взывают к помощи Создателя и Всеблагих, а некоторые, как ты, предпочитают думать, что их сил вполне достаточно, чтобы изменить ход событий. Обвинять себя - не слишком-то приятно, но все же приятнее, чем расписаться в собственном бессилии. Разве не так?..
- Это непра… - яростно начал Крикс и замолчал на полуслове.
Это правда.
- Поразмысли на досуге о моих словах, - кивнул антарец. - Ты неплохо показал себя в последних схватках с "Горностаями". Раньше мне казалось, что ты останешься с нами, но теперь я вижу, что ты был бы дураком, если бы захотел чего-нибудь подобного. Возможно, тебе будет лучше бросить нас, вернуться в войско и найти своего рыцаря. К тому же… ты ведь этого хотел бы?
- Да, - признался Рикс. - Но в тоже время - нет. Здесь ты, и Пчелоед… И Мэлтин с Лаской. Я не знаю, как теперь вас бросить.
- На войне никого не "бросают", Рик, - качнул головой Астер. - Когда идет война, ты каждый раз просто уходишь, не прощаясь. И тот человек, который через два часа умрет, навсегда остается в твоей памяти живым.
- Я клялся, что отныне буду верен только Братству, - напомнил Крикс, но на мужчину это не произвело особого впечатления.
- Клятвы ничего не значат, - сказал он так просто, будто это был общеизвестный факт, а не весьма кощунственное заявление. - Самые нерушимые обеты мы, как правило, даем, ни говоря ни слова. Разве ты поклялся в чем-то девушке, из-за которой отказал сегодня Ласке?.. Впрочем, поступай как знаешь, Рик. Я не намерен ни удерживать тебя, ни уговаривать уйти.
Астер и вправду ни к чему его не принуждал, но Крикс внезапно понял, как он должен поступить.
Близилась зима. Воздух в окрестностях Тинхэл Окрос становился с каждым днем все холоднее, теперь в нем почти все время вились белые мушки снега. "Надо уходить" мысленно повторял себе "дан-Энрикс" каждое утро. Он неоднократно представлял, как доберется до Тронхейма и разыщет сэра Ирема. Невольно усмехался - надо полагать, найти главу имперской армии будет не так уж сложно. Крикс слабо представлял себе, что скажет Ирем о его отношениях с антарскими повстанцами, но почему-то верилось, что, стоит ему снова встретить коадъютора, все снова встанет на свои места. Но проходил очередной день, и, засыпая рядом с Мэлтином, Крикс понимал, что снова так ничего и не предпринял. Его невидимо, но крепко связывали с Братством общие заботы о ночлеге, пропитании и безопасности, и дружба с Мэлтином и Лаской… и, конечно, тхаро-рэйн. Астер больше ни разу не напоминал об их полночном разговоре. Он вообще вел себя так, как будто не давал ученику никаких советов.
На привалах, даже когда Рикс уже валился с ног, Астер уводил его за деревья и велел нападать на себя, на ходу измышляя разные способы достать противника - то кулаком, то палкой, заменяющий им меч, то подсечкой под колено. Крикс с ностальгией вспоминал про первые недели их занятий. В то время воодушевление при мысли, что он постигает тхаро-рэйн, было так велико, что Крикс по первому же знаку Астера вскакивал с места, как ужаленный, не думая о недосыпе и усталости. Нэери только усмехался. Уж кто-то, а он-то знал, что даже изучение искусства, сопричастного Истинной магии, со временем становится рутиной. Так и вышло. Астер совершенно не заботился о том, что после многочасового марш-броска тело Рикса стонало после каждого движения и внятно умоляло о поблажке. Чаще всего, когда он звал "дан-Энрикса" на их очередной урок, возле походного костра возились с ужином или, напротив, крепко спали. В такие моменты, предвкушая ожидающие его издевательства, Крикс бывал сам не рад, что напросился к Астеру в ученики. Но дисциплина в Академии и в Ордене приучила его делать даже трудные и неприятные дела без жалоб - и он продолжал занятия, воспринимая боль в уставших мышцах так же, как непроходящий голод и необходимость заступать в дозор, когда приходит его очередь. Все это было столь же неизбежным, как сама война.
В момент атаки Астер всегда двигался так быстро, что даже привычный к драке Крикс, как правило, не успевал опомниться, прежде чем сам оказывался на земле. "Дан-Энрикс" все яснее понимал, что во время испытания, устроенного ему Астером в самом начале их знакомства, предводитель Братства дрался с ним даже не в четверть силы, а, скорее, так, как сам он мог бы в шутку повозиться с Ларом. Становилось стыдно за свою отчаянную мрачную решимость достать своего противника во что бы то ни стало.
После первой демонстрации Нэери повторял все то же самое для своего ученика, но уже медленно, делая остановки после каждого движения. Первое время Крикс следил по большей части за его руками, имитирующими очередной захват или удар, но потом понял, что этого мало. Важным оказывался каждый незначительный на первый взгляд поворот корпуса и каждый крошечный подшаг. Вот только было совершенно непонятно, как все это может уместиться в ту секунду - или даже полсекунды - за которые Нэери успевал проделать это в настоящей драке. Крикс все больше убеждался, что искусство тхаро-рэйн годится только для народа, к которому принадлежал Астер, а для человека оно совершенно бесполезно. Или даже хуже - способно отнять последнюю уверенность в собственных силах. Скажем, в Академии их научили падать "с перекатом", не выпуская из руки оружия и не набивая лишних синяков. Астеру это представлялось недостаточным. Он учил южанина, не расшибаясь, падать с двух-трех саженей - с той высоты, откуда страшновато было просто посмотреть на землю, не говоря о том, чтобы преодолеть животный ужас тела и позволить себе оттолкнуться от спасительной опоры - ветки дерева или скалы. "Астер, это не для меня. Я не умею превращаться в птицу" - попытался пошутить "дан-Энрикс" в самый первый раз. Но очень скоро понял, что его наставник говорит серьезно. И что, если он действительно хочет учиться тхаро-рэйн, ему придется научиться приглушать внутренний голос, заходившийся от крика, что подобным образом он обязательно переломает себе кости, и вполне довериться Нэери. К счастью, ни к каким дурным последствиям это не привело. Крикс убедился, что многие вещи, представлявшиеся ему совершенно невозможными, на деле не только возможны, но даже не представляют из себя особой сложности - по крайней мере, если знаешь, как к ним подступиться. Ощущение, что страх и скованная неуклюжесть тела больше не имеют над ним власти, доставляло энонийцу ни с чем не сравнимое удовольствие. В такие моменты Криксу казалось, что он вполне овладел искусством тхаро-рэйн, но тренировочные поединки с Астером мгновенно расставляли все по своим местам. Крикс быстро вспоминал, что не умеет ничего. И более того - начинал сомневаться в том, что вообще способен хоть чему-то научиться. Может быть, если бы он был не единственным учеником Нэери и способен был сопоставлять свои успехи с кем-нибудь другим, они бы не казались такими незначительными. Но перед глазами Рикса постоянно находился один только Астер. Схватки с "Горностаями" были действительно не в счет.