Их комната выходила на улицу и радовала глаз своей простотой. Слава богу, здесь не было тяжеловесной мебели, раздражающей отсутствием вкуса. Опрятная бедность имеет свои достоинства. Френсис подошла к одному из окон. Вдоль улицы высокие и узкие фасады домов возвышались над галереями, в которых приютились магазинчики. У открытых окон женщины в домашних платьях разглядывали улицу. Ей показалось, будто она попала в театр, один из тех маленьких оперных театров, где бледные, лишенные реальных очертаний лица образуют ярусы лож, похожие на украшения свадебного торта. Зрелище радовало глаз.
Кто-то остановился у нее за спиной. Она мгновенно обернулась. Ричард ушел. То был худой черномазый мальчик в зеленом переднике. Он протянул ей вазу с водой и указал на цветы, которые она все еще держала в руках.
— Спасибо. Это очень предусмотрительно.
Он расплылся в улыбке, когда услышал немецкую речь.
— Джентльмен пошел в уборную, — сообщил мальчик.
— О… — смутилась Френсис.
— Куда леди хочет поставить цветы?
— Может быть, пододвинем этот столик и поместим их там?
Предложение ему понравилось, и он внимательно наблюдал, как она возилась с цветами.
— Думаю, славно получилось, — сказала Френсис, чтобы нарушить молчание.
— Очень славно, уважаемая леди. — Его карие глаза излучали добро. — Теперь я пойду за вещами и сразу вернусь.
У него была заразительная улыбка. Ему бы больше подошло получать удовольствие от теннисной партии, чем везти тележку с багажом по многолюдным улицам.
— Спасибо. — Френсис задумалась. — Как тебя зовут?
— Йоганн, уважаемая леди.
— Спасибо, Йоганн.
Возле дверей он задержался.
— Леди что-нибудь требуется? Горничная ужинает. Она скоро придет.
Френсис покачала головой, но он все еще стоял возле двери и глядел в коридор. Вдруг обратил к ней свое сияющее лицо.
— Вот джентльмен, — сказал он. — Добрый вечер, уважаемая леди.
— Добрый вечер, Йоганн.
Так значит, он как верный сторожевой пес дожидался возвращения Ричарда. Все ли в этой гостинице были столь же внимательны и предупредительны? Послышался голос Ричарда, и, сверкая улыбкой, он появился в комнате.
— Возблагодарим бога за приветливое лицо и доброе слово, — сказал он.
— Да, мне понравился Йоганн.
— Его зовут Йоганн? — Голос у Ричарда переменился: стал более отрывистым, резким. Френсис удивленно глядела, как он уселся на кровать и не сводил глаз с маленького коврика у себя под ногами. — Йоганн — Ганс — Йоганн. Нет, вероятно, нет… вероятно. — Он посмотрел на стоящую рядом и терявшуюся в догадках Френсис. Потом схватил ее за руку и усадил подле себя.
— Что-то случилось?
— Наверное, нет. — Он понизил голос, хотя стены старого дома были достаточно толстыми и надежными. — Просто подумал… Про Йоганна. Не слишком ли он болтлив? Что-то он тут вертелся, пока меня не было.
— Вежливость, хорошие манеры. Вот и все. Про таких говорят: благовоспитанный мальчик. Знаешь, у меня возникло странное ощущение, что ему не по душе эта гостиница, и он захотел… о, глупости. Я неисправимая фантазерка.
Ричард оставался серьезным. В голове у него все перемешалось.
— Френсис, это довольно подозрительное место. Я пошел поискать ванную и по дороге все, в общем, оглядел. Большинство комнат на этом этаже, по-видимому, не занято, но я едва не повздорил с тремя военными, когда они спускались по лестнице к своим собратьям. Кстати, ты это заметила?
— Да, напоминает клуб старых мальчиков.
— Наверное, так и есть. Я никого тут не видел, кроме престарелых самодовольных мужланов. Видимо, это одна из тех забегаловок, которую нацисты приспособили для своих тайных сборищ еще в то время, когда такие встречи были запрещены австрийским правительством. Или мы приехали в разгар какого-то объединения, или они всегда так объединяются.