— А что если он не появится до конца июля? — спросил ван Кортлендт.
— Будет погано. Придется возвращаться в Прагу.
— Хотелось бы к вам присоединиться.
— Да? — радостно воскликнул Форнлей. — Предупреждаю вас, дело опасное. Удовольствие не из приятных. Чехи подозрительны, немцы нетерпимы. Я вовсе не обвиняю чехов. Понимаете, время такое, из-за этой девушки вас начнут преследовать. Тони втравил меня в эту историю.
— Вы знали ее?
— Видел фотографию. Тони кое-что рассказывал. Кажется, она чемпионка.
— Видимо, она скрывается со своим отцом, — предположила Френсис.
Форнлей посмотрел на нее. Серые глаза стали холодными, засверкали.
— Ясное дело, ее нету в живых, — просто сказал он. Подобная простота вызывает оцепенение. Френсис закурила и заметила, что ван Кортлендт по-иному посмотрел на Форнлея. Видимо, его первоначальное впечатление начало изменяться.
Ричард заказал пива и кофе для Френсис.
— Мы завтра уезжаем, — сообщил он, — в Пертисоу.
Френсис закрыла глаза, попробовала успокоиться. Трудно было избежать в разговоре рискованных поворотов.
— Завидую вам, — сказал Форнлей. — Хорошее место. Горы, озеро и обилие воздуха. По крайней мере, так было четыре года назад. Полагаю, так и осталось: маленькие деревушки дольше городов сохраняют свою самобытность, а горы и леса не меняются.
— Я тоже завидую, — поддержал его ван Кортлендт. — Все лето провел за ресторанными столиками. Впрочем, лазание по горам не мое пристрастие. Никогда не понимал, зачем люди взбираются на вершину, если после этого им не остается ничего другого, как снова спуститься вниз. По-настоящему мне нравится плавание. Но не было возможности заняться им этим летом.
— В таком случае почему бы вам не выкроить несколько дней и не провести их с нами?
Ван Кортлендт и Форнлей изумились.
— Похоже, для вас это труда не составит, — продолжал Ричард.
Форнлей и ван Кортлендт задумчиво посмотрели друг на друга. Оба, наверное, размышляли, не потеряет ли до утра эта мысль своей привлекательности.
— Мне это предложение по душе, — сказал американец.
— Вроде, хорошая идея, — вторил ему Форнлей.
— Мне здесь кое-что надо сделать. В это все упирается, — подытожил ван Кортлендт.
— Да и я боюсь нарушить вашу компанию, — закончил Форнлей.
Оба посмотрели на Френсис. Та потягивала кофе, невозмутимо произнесла:
— Ричард никогда ничего не предлагает ради красного словца. Если он кого-то приглашает, значит, рассчитывает, что его приглашение будет принято. — Она улыбнулась и добавила: — Думаю, это было бы здорово.
— Да, — согласился Форнлей.
— Что ж, вечер удался, — сказал ван Кортлендт. — Будет жаль, если мы больше не соберемся. Вот разделаюсь с делами и тогда приму ваше предложение.
Последнее слово сказал Ричард.
— Мы проведем там неделю; если не дождемся вашего приезда, позвоним и сообщим вам. Смотрите, приезжайте в любое удобное вам время. Будем вас ждать. Я пока не знаю, где мы остановимся. Давайте договоримся, в Почтовой гостинице; в Австрии в каждой деревушке есть Почтовая гостиница. Если вам не удастся приехать, тогда, надеюсь, увидимся в Лондоне.
Они поднялись и направились к выходу. Ресторан почти опустел; видимо, они и понятия не имели, сколько было времени. Прощание оказалось исключительно сердечным. Сидевшая за кофе Френсис недоумевала, какое же количество пива надо потребить, чтобы прощаться с таким энтузиазмом. Она посмотрела вслед ван Кортлендту и Форнлею, которые, уходя, продолжали о чем-то оживленно беседовать.
— Хотелось бы снова с ними встретиться, — сказала она и взяла Ричарда под руку. — Интересно, приедут ли они. Знаешь, Ричард, ты поразил меня своим предложением. Не усложним ли мы себе жизнь?
Ричард покачал головой.
— Пиво тут ни при чем, они мне понравились. Странно, встречаешься с людьми, проводишь с ними вечер, а сердце словно тенетами затянуто. А потом попадаются другие люди, и в душе что-то затрепыхалось, будешь кретином, если не обратишь на это внимание.