В углу одного из столов какая-то очкастая девица орудовала ножницами и клеем. У нее было бледное лицо, унылые голубые глаза, а волосы она так безжалостно стянула в узел на затылке, что Френсис с болью на нее посмотрела. Она удивленно вскинула глаза, когда дверь, заскрипев, затворилась за ними. У Френсис появилось ощущение, что их появление раздосадовало девушку. Она неохотно бросила работу и подошла к ним, на бледных губах не было улыбки. Нет, она не думает, что у них есть такое издание. Никогда о нем не слыхала. И поскольку поняла, что перед ней иностранцы, повторила с еще большей настойчивостью: уверена, абсолютно уверена, что такого издания у них нет. Она не предложила им свериться с каталогом, не подвела к разделу поэзии, который мог бы заинтересовать Ричарда. Он переглянулся с Френсис и отыскал у себя в карманах маленькую газетную вырезку. Протянул ее девушке.
— И все-таки такая книга существует, — спросил он, как можно вежливее. — Издана в Лейпциге в 1836 году.
Девушка взяла листок, но в него не посмотрела. Верно, подумала Френсис, она хочет от нас отделаться.
Ричард однако не уступал.
— Есть здесь кто-нибудь, с кем можно было бы поговорить о немецкой лирической поэзии?
Лицо девушки оставалось непроницаемым, только глазами скользнула по двери в задней стене магазина.
— У нас нет этой книги, — отрезала она.
— Извините, — сказал Ричард. В голосе прозвучала холодная вежливость, которая, как по своему опыту знала Френсис, свидетельствовала о том, что он разгневан. Она подошла к груде книг на ближайшем столе и взяла какой-то фолиант. Видимо, подобным способом ей хотелось испытать терпение девушки.
— Музыка, — воскликнула Френсис с неподражаемым удивлением. Придав голосу как можно больше сердечной теплоты, она одарила онемевшую девицу обворожительной улыбкой. — Вы не возражаете, если я тут пороюсь? Благодарю вас. — Френсис не стала дожидаться ответа. Ее белые перчатки очень скоро почернели от пыльных прилавков.
Отворилась задняя дверь. Вошел рыхлый коротышка. Он был в рубахе с длинными рукавами и обтирал платком лоб. Тщательно притворил за собой дверь, но все-таки Ричард учуял запах гари, что-то сожгли. Не бумагу ли?
Коротышка раздраженно взглянул на девушку и сказал:
— Мне показалось, тут покупатели. — Он решительно отвернулся от нее и выслушал вопросы Ричарда. Девушка снова взялась за ножницы и продолжала свое занятие, но Френсис заметила, она только притворяется, что работает.
Торговец заинтересовался.
— Это великолепный сборник, — сказал он. — Одно время у меня была такая книга, но, кажется, ее купили. Вот здесь имеются более поздние издания лирики; у меня столько книг, что я зачастую про них забываю. — Он указал на самые отдаленные полки. Несколько секунд он не отрывал глаз от красной розы на шляпке у Френсис. Она сказала:
— Меня очень заинтересовали некоторые из этих сборников старых песен. — Она показала рукой на стол, где находились книги по музыке. Торговец с грустью поглядел на ее перчатки.
— Но книги очень грязные, — ужаснулся он. — Отилия, где пылесос? — Отилия что-то промямлила насчет соседней комнаты. — Значит, принеси, — резко сказал хозяин, Отилия неохотно поплелась.
— Незаменимое создание, — то ли себе, то ли им сказал Ричард.
Френсис достала большой зеленый том, который она заприметила. «Песни всех народов», — прочла она полустершиеся золотые буквы. Быстро отыскала нужную страницу. Улыбнулась торговцу.
— Вы очень любезны, — сказала она и разгладила страницу ладонью. Книгу она положила на стол так, чтобы мужчины отчетливо видели название песни. У торговца заблестели глаза, когда он прочел: «Моя любовь, словно красная, красная розочка (перевод с английского)». Он улыбнулся, глубокие складки прорезали его жирное круглое лицо. Еще раз обтер лоб. Френсис осторожно закрыла книгу. Сделала это она как раз к тому моменту, когда возвратилась Отилия. Для столь неповоротливой особы вернулась она на удивление быстро. Взглянула на испачканные перчатки и укоризненно покачала головой. Выразила свое недоумение.
— Перчатки следовало бы снять, — сказала она.
— В таком случае, я перемажу себе руки.
— Руки легче вымыть, чем перчатки.
— Но не могу же я надеть перчатки на грязные руки, — добродушно молвила Френсис. Отилия передернула плечами, вдруг до нее дошло, что мужчины уединились в самом дальнем углу комнаты. Френсис решительно протянула ей книгу, с которой следовало удалить пыль. Ее заинтересовало сочинение по ранней церковной музыке.