АРКАДИЙ (в восторге). Вы – настоящий сумасшедший!
Обломов посмотрел на него с грустью. Вздохнул и полез снова под стол. И угол скатерти за собой опустил.
АРКАДИЙ. Куда же вы?
ОБЛОМОВ. Я ушел.
АРКАДИЙ. Обиделись?
ОБЛОМОВ. Я в домике.
АРКАДИЙ. Простите великодушно! У меня с языка слетело, сам не понимаю – как!..
Молчание в ответ.
Я прошу прощения! И впредь вам обещаю! Я за собой следить стану! Илья Ильич!
Молчание в ответ.
(В отчаянье, сам себе.) Мальчишка, дурак! Не подумавши не говори! Илья Ильич! Позвольте еще хоть минутку разговора с вами! (Стучит по столу.) Илья Ильич!
ОБЛОМОВ. Кто там?
АРКАДИЙ. Аркадий Михайлович. Доктор медицины.
ОБЛОМОВ. Чего надо?
АРКАДИЙ. Поговорить.
Молчание в ответ.
(Стучит по столу.) Тук-тук-тук!
ОБЛОМОВ. Кто там?
АРКАДИЙ. Гости.
ОБЛОМОВ. Принимать не велело. Еще петухи не пели. С первыми петухами – милости просим.
АРКАДИЙ (набрав в грудь воздуха). Ку-ка-реку!
ОБЛОМОВ. Кто там? Еще собаки не лаяли.
АРКАДИЙ. Гав-гав!
Пауза.
Край скатерти отлетел вверх, появилось лицо Обломова.
ОБЛОМОВ (в восхищении). Вы – сумасшедший!
АРКАДИЙ (вспыхнув). Прощайте!
Круто развернулся на каблуках и пошел в выходу.
ОБЛОМОВ. Обиделись?!
Обломов проворно выскакивает из-под стола и, подняв ладони над головой (домик!) бежит за Аркадием.
ОБЛОМОВ. Захар! Захар! Чаю неси, у нас гости!
АРКАДИЙ. Не надо мне вашего чаю! Мне ничего не надо! И лечить я вас не стану!
ОБЛОМОВ. Как не станете? Ведь вы Гиппократу обещались, факультетская клятва… (Кричит.) Да ведь я умру!
Аркадий молчит.
АРКАДИЙ (с интересом). Так вы боитесь умереть? Разве вы так больны?
ОБЛОМОВ. Я очень болен.
АРКАДИЙ. И что же у вас болит?
ОБЛОМОВ. Желудок почти не варит. Под ложечкой тяжесть. Изжога замучила. Ноги отекают. Ячмени пошли. То на левом глазу, то на правом. В сердце отверделость. Дыханье тяжело. А то вдруг ни с того ни с сего, начнет коробить и трясти. Вчера вот губа вдруг раздулась… Муха, наверное, укусила. По ночам кашель. Особенно когда поужинаю. А иногда заспишься, вдруг точно ударит кто-нибудь по голове, или душить начнет. А то не могу проснуться, – разве когда не станет уже мочи спать. Глаза заплывают слезами, и лицо бывает измято. Или належишь себе красное пятно на щеке. И говорю со сна не своим голосом.
Аркадий считает пульс у Обломова.
(Указывая на грудь, с тревогой.) В груди что-то лишнее, даже дышать тяжело… Что-то шевелится и толкает… Слева горячо, а справа холодно. Здесь мягко, а тут твердо… И в левом боку – будто колышек… Карл Иванович велел ехать на кислые воды. В Киссенген или Эмс. Лечиться виноградом в Тироле. И морской воздух, – сесть на пароход и – в Америку!
АРКАДИЙ (сдерживая смех) . В Америку?
ОБЛОМОВ. Кто же ездит в Америку! Только англичане! Так уж те так Господом Богом устроены, негде им жить-то у себя. А у нас кто поедет? Разве отчаянный какой-нибудь, кому жизнь нипочем.
АРКАДИЙ (закончил считать пульс). Пульс хороший, мерный.
ОБЛОМОВ. Карл Иванович говорил – отолщение сердца. С расширением левого желудочка оного.
АРКАДИЙ. Hypertrophia cordis cum dilatatione ejus ventriculi sinistri?
ОБЛОМОВ. Вы, говорит, умрете ударом. Если будете все лежать на диване.
АРКАДИЙ. А вы – лежите?
ОБЛОМОВ. А куда мне ходить?
АРКАДИЙ. Просто по улице.
ОБЛОМОВ. Боязно.
АРКАДИЙ. Скажите, а не было ли у вас в детстве испуга?
ОБЛОМОВ. Как же! Несколько случаев. (Охотно.) Однажды очень устрашился. Когда у часов гиря до полу дошла. Насилу в себя пришел.
АРКАДИЙ. Что ж тут страшного?
ОБЛОМОВ. Как же! Конец времени.
АРКАДИЙ. Чем лечились?
ОБЛОМОВ. Блинки с ежевикой помогли. Еще был случай. Дворовая девка в предбаннике сарафан вытряхивала. И вдруг увидал я, что у нее – нету… Ну… Того самого. Петушка.
АРКАДИЙ. А мы в детстве называли – волчок.
ОБЛОМОВ (залился смехом). Волчок? Почему же волчок, разве он кусается?
АРКАДИЙ (страшно смутился, покраснел). Ну, в том смысле, что он – сам по себе… (Докторским голосом.) Значит, это вас испугало?
ОБЛОМОВ. Даже вздрогнул. Язык прикусил.
АРКАДИЙ. Как лечили?
ОБЛОМОВ. Мой товарищ детских игр Штольц Андрей Иванович говорил, как это лечится. Да я ни разу не пробовал.
АРКАДИЙ. Что ж вы молчали? Значит, у вас не было женщин? Вы не живете половою жизнью?
ОБЛОМОВ. Не живу. В Обломовке только Анютка была. Прасковья тоже. Лида-маленькая и Наталья-котелок. А еще Антонина – Не жди меня. Только, чур, это не считается!
АРКАДИЙ. Постойте, зачем вы меня путаете? Одна картина, когда без женщин, воздержание и все такое прочее, а другая – с ними. Мужчина не может…
ОБЛОМОВ (поспешно). Я не мужчина!
АРКАДИЙ. То есть, как это?
ОБЛОМОВ. Я – Обломов.
АРКАДИЙ. Да, но…
ОБЛОМОВ. Обломов больше мужчины!
АРКАДИЙ. Позвольте!..
ОБЛОМОВ. Мужчин половина, и женщин ровно столько же. Как же я могу сказать, что я мужчина? Ведь это сразу сделаться половинкою вместо целого! Эдак вы меня на части разделите!
АРКАДИЙ. Да ведь это только слово! Не режу же я вас ножом на половинки!
ОБЛОМОВ. Режете! Вот и Карл Иванович советовал… Любовь, говорит, в мужчине горячит желчь, мягчит подбрюшенье… Но я бегу опасностей и остерегаюсь зла. Я, видите ли, робок…
АРКАДИЙ. В чем же вы видите опасность? В чем зло?
ОБЛОМОВ. Женщины!
Молчание.
АРКАДИЙ (решительно). Вот что, Илья Ильич! Вы опасно больны! Но лечить я вас не стану.
ОБЛОМОВ. Как же не лечить-то? Ведь я умру!
АРКАДИЙ. Нет-нет, лечить я вас ни за что не стану! Я сделаю лишь одно. Я вам болезнь вашу – назову!
ОБЛОМОВ. Так назовите теперь!
АРКАДИЙ. Экий вы быстрый! Я вам не лекарь, – чуть что кровь отворять и морфием прыскать. Я доктор медицины. Хотите, докторский паспорт покажу? Наука нынче шагнула так, что дух захватывает. Дело тонкое, торопливости не терпит. Конечно, я назову вам вашу болезнь, но не сразу. Тут необходимо применить новейшие методы душевного анализа…
ОБЛОМОВ. А что мне с того, что вы назовете? Разве от названия приливы в голове кончаются?
АРКАДИЙ. Назвать болезнь полным её именем необходимо – и для вас и для меня. Мне – дело профессиональной чести.
ОБЛОМОВ. А мне? Отверделость на сердце пройдет?
АРКАДИЙ. Новейшие методы учат бороться с неизвестностью. Ведь это она вас мучит, а не приливы и отверделости? Наука показывает, – как только больной узнает название своей болезни, – у него тот час же все как рукой снимает!