По случайно неудаче, мы открыли положение нашей рукотворной цитадели во время одной из таких вылазок, и были атакованы на собственной базе значительными силами противника.
По иронии судьбы, именно в этот день к нам присоединился комиссар Каин, выйдя на нас благодаря вокс-сигналу, это был первый контакт практически за месяц тишины.
Если бы не это случайное совпадение, мы несомненно были бы пойманы и уничтожены без всякого предупреждения прямо в нашем логове.
Тем не мене, когда мы выдвинулись встретить комиссара, мы безошибочно услышали звук оркской речи, которая поставила нас перед фактом, что наша база раскрыта.
Мы отбились от них, смогли сдержать их, но я могу сказать, что наше положение было безнадежным.
Положение усугубилось тем, что в это же время Комиссар Каин был атакован бесчисленным количеством противника, окружающего базу и был завлечен в ловушку превосходящими силами, оказавшись перед лицом смерти.
Если бы я знал о безграничном мужестве и изобретательности Освободителя, я наверно волновался бы гораздо меньше.
Благодаря великолепной хитрости, он отбился не только от окруживших его орков, но так же смог уничтожить огромное количество зеленокожих, осаждающих нас.
Без сомнения,шум резни, который создал этот несравненный тактик вызвал контратаку, которая отвлекла большинство наступающих на эту фантомную угрозу, давая нам возможность устоять на позициях.
Учитывая огромную удачу, направление, которое отступающие выбрали для бегства, мы заминировали для предотвращения атаки, и по каким-то причинам, непонятным на тот момент, они остановились как раз в центре этой смертельной зоны.
Одна последовательная детонация выкосила большинство зеленокожих противостоящих нам, осталась только горстка ошеломленных выживших.
Как раз в этот момент мы первый раз увидели Каина – Освободителя, твердо стоящего перед лицом оркского натиска, что несомненно дало нам небольшую передышку.
Не убоявшись, он побежал навстречу врагу, встретив нападавших шквалом ловких ударов и парирований, его цепной меч небрежно выкашивал зеленокожих как топор дровосека, вырубающий деревья.
Когда он вложил в ножны свое оружие, он вышел поприветствовать нас, со скромной улыбкой на лице, как бы стесняясь своей работы, я был впервые удивлен его юным возрастом.
У нас не было комиссаров в планетарных силах обороны, и мы все знали о них по наслышке, но вскоре я обнаружил, что несмотря на его кажущуюся молодость, его зрелость и здравое суждение было непревзойденным.
И действительно, его первым вопросом после обмена приветствиями было по поводу здоровью нашего вокс оператора, в которого попали посередине нашего радиообмена, вскоре мы обнаружили его озабоченность за нас, за всех, кто так случайно попал под его опеку.
Это было когда мы покинули свое убежище и в первый раз я осознал его поистине вдохновляющую природу руководства.
По всем фронтам и направлениям мы были разгромлены, вынужденны бежать, но Комиссар Каин явно сокрушил нашу неудачу, как никто другой.
Действительно, это было начало нашей полной победы, о которой мы даже не осмеливались мечтать в то время.
Глава одиннадцатая.
Возвращение к месту, где я и Юрген припарковали свой угнанный транспорт было меньшим испытанием, чем я ожидал.
Один из пехотинцев планетарной обороны оказалось, перед призывом на службу работал на этой гидростанции, он знал сеть туннелей и коммуникаций под городом настолько хорошо, что мог провести нас обратно без всяких инцидентов с зеленокожими.
Я надеялся на это.
Становилось все яснее и яснее, что жестокие и импульсивные орки, вопреки расхожему мнению были вовсе не глупы как пробки.
Ну хорошо, большинство зеленокожих были достаточно глупы, по сравнению с человеком (или даже с ратлингом), но абстрактные рассуждения не были их первым жизненным приоритетом.
Кто-то же навел их на убежище Тайбера на гидростанции, следовательно у них не займет много времени понять, что мы ушли в тоннели под ней.
Так что не смотря на мои инстинкты жителя подулья, которые слушали окружающую обстановку и находили ее безопасной и спокойной, какая-то часть моего подсознания была занята фильтрованием эха от нас, ожидая звуков преследования или засады впереди нас.
Чем дальше мы уходили от южного сектора, тем спокойней я становился, и теперь уже мог посветить свое внимание тому, что рассказывал Тайбер.
Он и его люди, использовали эту тоннели уже несколько недель, нападая на одинокие патрули зеленокожих, пополняли запасы, и в конце концов навлекли на себя неприятности.
Чтож, запугивать их, как раз было то, чем им нужно было заниматься и чем больше зеленокожих они грохнули, тем счастливее бы я был, но чем больше он посвящал меня в детали, тем сильнее росла моя уверенность в том, что они только отсрочивали неизбежное.
– Что нам еще оставалось делать? – спросил меня Тайбер, когда мы добрались до разрушенного завода, на котором стоял наш багги.
Он осматривал помещения, очевидно интересуясь, сможет ли она служить еще одной опорной базой, вместо разрушенной орками.
– Просто сдаться?
– Конечно нет. – ответил я.
Казалось, он убежден теперь, что мы не сотрудники орков, что являлось определенным прогрессом в отношениях и по крайней мере он теперь был готов выслушать меня.
Что послужило этому: мой комиссарский авторитет, мое персональное обаяние, которое я тонко проявил, хорошее впечатление, которое я произвел порубив парочку орков на куски прямо перед ним или тарелка виридийской солянки, которую он уминал пока мы говорили, я не знаю.
Если что-то и убедило пехотницев планетарных сил обороны в наших добрых намерениях, так это куча базовых рационов, взятых из корабля, было похоже, что у них не было горячей пищи несколько дней.
– Они знают, что мы ушли оттуда.
Может быть пора выдвигаться?
– Выдвигаться куда? – спросил Тайбер, чуть вздрогнув, пока Юрген наклонился, чтоб наполнить мою кружку рекаффом, для меня было очевидно, что месяцы такой дикой жизни наложили на него свой ароматный отпечаток.
Я пожал плечами, закидывая себе полный рот, этой восстановленной бурды.
– Мы надеялись соединиться с нашими основными частями. – сказал я.
– Мы знаем, что наш полк приземлился в целости и сохранности, так что наш долг воссоединиться с ними как можно скорее.
Так, чтоб я мог вернуться к своему тихому месту как обычно за линией фронта, с самой большой опасностью – придирками полковника Мострю насчет моего героизма, хотя, я не думаю, что было бы разумно откровенно говорить об этом Тайберу.