Когда Вульпиний поднялся с земли, чтобы сменить часовых, Макрон подошел к нему.
— Все в порядке. Я разберусь с этим сам. В любом случае, мне нужно отлить.
Вульпиний благодарно кивнул и лег обратно, пока Макрон пересекал лагерь по направлению к веренице повозок. Люди, охранявшие заложников и сундук с сокровищами, выпрямились, увидев тусклый блеск фалер на портупейных ремнях центуриона.
— Есть что сообщить? — спросил Макрон.
— Нет, господин. Тихие, как ягнята. Правда было немного слез. Возможно, плохие сны.
— Хорошо. Можете идти отдыхать. Ваши сменщики прибудут прямо сейчас. Идите.
Мужчины кивнули и направились в сторону свечения углей костров. Макрон на мгновение застыл в тишине, оглядываясь по сторонам. В палатке Дециана не было света; остальные спали или беспокойно ворочались. Оставались только часовые. Двое патрулировали внутреннюю линию обороны и четыре пикета за ней. Ближайшие часовые прошли мимо. Макрон натянул плащ на свои фалеры, чтобы скрыть звание, и коротко поздоровался с ними, прежде чем они двинулись дальше. Как только он убедился, что они достаточно далеко, он достал нож, который взял в палатке Дециана, и подкрался к повозке и взобрался в нее. Он различил, что ближе всех к нему Боудикка, прикрывающая своих дочерей, и, протянув руку, легонько потряс ее за плечо.
Она тут же села, связанные руки сжались в кулаки и поднялись для удара.
— Спокойно! — прошипел он. — Это я. Дай мне свои руки.
Она колебалась мгновение, прежде чем протянуть руки. Макрон нащупал веревку и положил на нее лезвие. — Не шевелись.
Он начал пилить, стараясь не задеть и не порезать ее. Работа шла медленно, и двое дозорных уже приближались, когда веревка разошлась. Он нащупал ее руку и вложил в нее рукоятку ножа. Освободи своих девочек, но заставь их сохранять молчание.
Он соскользнул вниз и встал у телеги, пока мимо проходили дозорные. Как только они ушли, он вернулся к задней части повозки.
— Боудикка?
Темная фигура метнулась вперед, и он почувствовал руку на своем горле, а затем укол лезвия ножа под подбородком.
— Я бы убила тебя. Если бы не… — Она сделала паузу, коротко взглянула на свою старшую дочь и затем повторила: — Я должна убить тебя.
Макрон не шевелился, пока отвечал. — Тогда ты не сможешь сбежать. Ты этого хочешь? Опусти клинок и слушай меня.
Он чувствовал, как дрожат ее руки и кончик лезвия. Затем она разжала хватку и опустила нож, и он глубоко вздохнул с облегчением.
— Оставь нож в повозке.
— Почему я должна это сделать? — спросила она подозрительно. — Я бы предпочла иметь при себе оружие.
— Нож должен быть найден, когда они обнаружат, что вас нет. Я скажу, что он должно быть из дорожных вещей Дециана. Нет времени объяснять дальше. Следуйте за мной и не издавайте ни звука.
Он помог им спуститься с телеги, услышав, как Боудикка застонала от боли. Когда-то в молодости он получил десять ударов плетью за незначительный проступок и знал, какие муки она, должно быть, испытывает. Он указал на излучину реки в противоположную от двух часовых сторону.
— Сюда.
Они двинулись в путь, держась ближе к повозкам, а затем к короткой полосе высокой травы, прежде чем достигли мертвых стеблей камыша у края реки.
Макрон провел их вдоль линии камышей несколько шагов, пока не различил ближайший пикет, после чего присел на корточки и прошептал: — Дальше вы сами по себе. Я пойду вперед и отвлеку этого человека. Как только он отойдет, следуйте вдоль линии реки. Держитесь ближе к камышам, но не в них, иначе вас услышат. Уходите с тропы как можно быстрее. Поняла?
Боудикка кивнула.
Он попытался встать, но она схватила его за запястье и потянула обратно вниз. — Зачем ты это делаешь?
— Я хочу, чтобы ты знала, что Дециан и его головорезы — это не Рим.
Она насмешливо фыркнула.
— Мне нужно, чтобы ты вернулась к своему народу и убедила его не воевать.
— Почему ты думаешь, что я сделаю это, после сегодняшних надругательств?