Наступила короткая тишина, пока трое римлян смотрели на пламя, поднимающееся из костра, размышляя о проблемах, с которыми столкнулся Светоний. Затем Горманий указал на другой лагерь.
— Что за история с вами двумя и женщиной-иценкой? Почему вы путешествуете с этой толпой?
— Царицей, — с нажимом ответил Катон, — может понадобиться, чтобы мы высказались в ее поддержку, когда она предстанет перед пропретором.
— Зачем тебе защищать одного из этих варваров? Они бы с радостью вонзили нам нож в спину при первой же возможности.
— Мы отдаем долг, — сказал Макрон. — Если бы не Боудикка и ее люди, я и префект, скорее всего, были бы убиты в той битве с преступными группировками в Лондиниуме в начале года.
Глаза Гормания расширились. — Так вы были вовлечены в это дело? Судя по тому, что я слышал, это походило на открытую войну на улицах.
Катон кивнул. — Потребовалась ожесточенная битва, и царица и ее люди были в центре всего этого.
— Так что мы не слишком хорошо относимся к тем, кто ругает иценов, — добавил Макрон.
Горманий поднял руки. — Не в обиду, брат. Просто удивительно видеть пару римлян, готовых рискнуть, путешествуя с группой туземцев в этой части провинции. Вот и все.
— Мы в полной безопасности, уверяю тебя, — сказал Макрон. Он кивнул в сторону иценов. — Как оно есть. Я бы доверил им свою жизнь.
— Честно сказано, за твои похороны тогда, друг.
Макрон какое-то время смотрел на ветерана, а затем перевел взгляд на Катона. — Я думаю, нам следует вернуться. Пока наш ужин не остыл. Он встал, не дожидаясь ответа, и Катон последовал его примеру. — Счастливого пути, Горманий.
— И тебе также, — ответил ветеран и кивнул Катону. — И тебе, господин.
Пока они тащились прочь от лагеря торговца рабов, Макрон пробормотал: — Какого хрена мы можем рассчитывать удержать кого-нибудь из местных жителей на нашей стороне, если такие, как он, все время обращаются с ними как с врагами?
— Обычно к переменам медленнее приспосабливаются пожилые люди, — сказал Катон. — Мы видели это достаточно часто. Он не хотел причинить вреда.
— Возможно, но он был близок к тому, чтобы причинить себе немного.
Петронелла сидела и болтала с несколькими воинами-иценами, и праздничное настроение у костра было теплее, чем дискуссия, которую Макрон и Катон только что завершили. Они сели на свернутые циновки и с благодарностью взяли дымящиеся котелки, которые она им протянула.
— Хорошо поболтали там со своим другом? — спросила она. Макрон хмыкнул и достал ложку из сумы, сгорбившись над котелком. — Настолько хорошо, а?
— Он был пожилым парнем со всеми вытекающими отсюда взглядами, — объяснил Катон. — Макрон стал возражать против того, что он сказал о наших друзьях-иценах.
— Да? — Петронелла поцеловала мужа в макушку.
Он посмотрел вверх. — Что это было?
— Я просто считаю это благословением, что ты не превратился в старого пердуна, как он. А если станешь, то я затолкаю тебя под телегу и покончу с этим.
— Тебе трудно угодить, любовь моя.
Она погрозила ему пальцем.
— Только никогда не меняйся, а?
Катон улыбнулся им двоим, счастливый, что его друг нашел женщину, равную ему. Мысли его вернулись к тому, что сказал Горманий о потерях, понесенных римлянами в войне с горными племенами. Светоний столкнулся с большими проблемами, чем он предполагал. В насквозь пропитанной политикой атмосфере, в которой те, кто находился в Риме, пересматривали целесообразность вторжения в Британию, малейшая неудача на поле боя могла решить судьбу провинции.
ГЛАВА V
— Потому что это моя гребаная палатка! — Макрон всхрапнул и перевернулся, прихватив большую часть одеял с собой.
Петронелла отдернула их и уперлась коленом в позвоночник мужа. — Тебе снова снится этот сон. Проснись, старый дурак!
Макрон пошевелился, моргая и глядя на козью кожу палатки над своим лицом. Там было достаточно света за час до восхода солнца, чтобы он мог видеть. Он думал о том, чтобы повернуться к Петронелле и прижаться друг к другу, чтобы еще немного поспать, прежде чем им придется вставать и собираться на дневной переход. Затем он ощутил неприятное ощущение в мочевом пузыре и понял, что не сможет откладывать вечно поход на морозный воздух.
— Фурии тебя настигни, — пробормотал он, откинув меховые и шерстяные покрывала и пробираясь ничком мимо жены. Рядом с ней, свернувшись калачиком, все еще спал Катон. Палатка была срезана из старой армейской палатки, которая когда-то вмещала восемь человек, а теперь осталась все же достаточно большой, чтобы вместить половину этого числа. Откинув полог, Макрон вышел босыми ногами, морщась от утренней скованности в суставах.