— Тогда ваши люди сделали мудрый выбор и подписали.
Макрон решил вмешаться. — Ваше Величество, это был длинный день и утомительный марш для прокуратора и его людей. Могу я смиренно попросить разрешения разбить лагерь на ночь? Мы можем начать переговоры утром со свежими мыслями.
Дециан сердито посмотрел на Макрона. — Я думаю…
— Заткнись, — тихо прошипел Макрон. — Не думай. Не разговаривай. Просто будь спокойным.
Боудикка просидела с каменным лицом несколько ударов сердца, прежде чем кивнула. — Очень хорошо. Ваш прокуратор так устал, что стал забываться. Возможно, он будет более склонен обращаться ко мне в манере, которая подобает моему царскому рангу, когда у него будет возможность отдохнуть. У вас есть наше разрешение разбить лагерь рядом со столицей. Вы можете вернуться, чтобы продолжить переговоры утром. — Она махнула рукой в сторону входа в дальнем конце зала. — Ваше присутствие более не требуется.
Макрон повел Дециана вперед. — Пошли.
Уходя, они не оглянулись, и только когда двое римлян были уже на полпути к ограде, прокуратор сердито обратился к Макрону. — О чем, фурии тебя растерзай, ты думаешь, когда позволяешь себе так со мной обращаться перед этой сучкой-варваршей?
Макрон повернулся к нему, ткнув пальцем в грудь.
— Еще раз скажешь что-нибудь подобное, и я выбью тебе зубы. Слушай, дурак. Я знаю царицу лучше любого римлянина в Британии. Достаточно хорошо, чтобы знать, что если ты зайдешь слишком далеко, то ты пожнешь бурю. Тем более у нее был такой взгляд в ее глазах, который я не видел раньше. Говорю тебе, мы все в большой опасности, все мы. Имей это в виду, когда ты будешь с ней говорить завтра и будешь держать в голове долбанную цивилизованную лексику. А теперь заберем наших людей отсюда и разобьем лагерь, пока она не передумала.
ГЛАВА ХVIII
Макрон провел весь следующий рассвет, беспокоясь о возобновлении аудиенции с царицей Боудиккой. Он предупредил Дециана, чтобы тот тщательнее подбирал слова при следующей беседе с ней. Прокуратор послал своего раба принести из его личных вещей в обозе кувшин с вином и сильно напился, чтобы побороть разочарование от того, что ему не удалось поставить иценскую царицу на место. Ее поведение раздражало его, потому что она была варваром и женщиной. Он также был разгневан резкими словами Макрона и его пренебрежительным отношением.
— Ты действительно думаешь, что можешь так обращаться ко мне и это сойдет тебе с рук? — требовательным тоном спросил он после пятой чаши вина, его голос уже стал невнятным.
Дождь барабанил по кожаной палатке, а холодный ветерок слегка развевал бока. В другое время Макрон с радостью принял бы вино, предложенное Децианом, хотя и презирал этого человека. Но не в этот вечер. Он понимал всю деликатность ситуации. Он также был в ярости на себя за замечание о нехватке войск у Светония. Он заметил задумчивый взгляд Боудикки, который она бросила на него, и надеялся, что это не подлило масла в огонь.
— Ты вынудил меня, — ответил он. — Если бы я позволил тебе продолжать дразнить ее, это поставило бы под угрозу все наши жизни.
— Дразнить? Я не дразнил. Я просто поставил эту высокомерную суку на место. Она называет себя царицей, но она не соответствует ни одной царице, которую я когда-либо встречал в Риме. — Дециан сделал еще один глоток вина. — Царица чего? Жуткой лачуги посреди нецивилизованного скопления глинобитных хижин? Да по сравнению с ними самый плохенький викус между Римом и Капуей покажется великим городом. Как она смеет относиться ко мне с таким презрением? Я представитель Нерона, и в этой захудалой провинции я подчиняюсь только Светонию. И я получу огромное удовольствие, когда ее унижу завтра снова.
— Что бы ты ни думал, она — царица иценов и правительница земли, на которой мы расположились лагерем по ее воле. Помни об этом.
Дециан потянулся к кувшину, чтобы наполнить свою чашу. Рука Макрона первой сомкнулась на ручке, и он поставил кувшин на землю у своих ног. — Послушай меня. Ты только недавно прибыл в провинцию. Большую часть времени ты провел во дворце пропретора в Лондиниуме и не имеешь представления о племенах на этом острове. Не имеешь представления об их обычаях и традициях. Это были их земли до того, как они стали нашими, и я видел, как храбро и упорно они сражались, чтобы защитить их от нас. Я могу сказать тебе как тот, кто сражался за Рим более двадцати пяти лет, от Рейна до Египта и от Сирии до Британии, что я никогда не встречал более опасного врага, чем воины этого острова.