Это запись из дневника доктора Винченцо Аурии [9], человека, тесно связанного со священным трибуналом и числившегося на очень хорошем счету у инквизиторов, иначе ему бы не удалось выдать за ересь утверждение, что блаженный Августин Новый родился в Термини, — утверждение, противоречившее решению доктора принесть дар (собственное его выражение) городу Палермо, сделав этот город родиной блаженного. По правде говоря, когда он это писал, вопрос о блаженном еще не возник; однако, так или иначе, автору дневника было за что питать благодарные чувства к священному трибуналу, у которого он, как и многие другие, состоял в фамильярах (в 1577 году, по данным вице-короля Марко Антонио Колонны, в Сицилии насчитывалось двадцать четыре тысячи фамильяров — todos los ricos, nobles, у los delinquientes [10]).
Доктор Аурия старается связать в нашем представлении несомненную святость монсеньора де Сиснероса с местом, весьма похожим на описанное впоследствии Эухенио Д’Орсом: с тюрьмой, где заключенные довольно свободно разгуливают, свободно подходят к инквизитору, зашедшему узнать, как они питаются и нет ли у них жалоб или просьб. Но подробность со смыками, то есть кандалами, перечеркивает идиллическую картину. Допустим, с него забыли снять их, допустим, инквизитор как раз собирался сделать это, и все же факт остается фактом: руки у брата Диего были в кандалах. К несчастию монсеньора де Сиснероса.
Так уж водится, что слуги, если они еще и слуги в душе, обязательно превосходят своих хозяев подлостью и глупостью, и отчет отца Джироламо Матранги [11], театинца, советника и квалификатора священного трибунала, будет посерьезнее, нежели соответствующая запись доктора Аурия. Матранга рассказывает, что инквизитор направился в обычное время в тайные застенки, дабы заняться обычным делом во благо преступникам: выражение это многозначно по смыслу, который простирается от убеждения словом до пыток. Он говорит также, что фра Диего был приведен к инквизитору, а не сам подошел к нему. Основываясь на двух этих деталях, мы можем с уверенностью заключить, что его намеревались подвергнуть допросу и соответственно пытке.
Относительно святой смерти монсеньора де Сиснероса Матранга пишет только, что тот ни о чем другом не говорил, кроме как о покорности высшей воле, и с этими словами в Царствие вечное вознесся блаженствовать. Никакого прощения злодею, никакой исключительной любви.
Ни из дневника Аурии, ни из отчета Матранги невозможно установить, сколько дней монсеньор де Сиснерос был при смерти: недолго, говорит театинец; совсем недолго, если учесть, что Аурия сводит к одной записи упоминание о полученных ранах и о похоронах. Хоронили монсеньора с большими почестями: в городе звонили во все колокола, а на палаццо Кьярамонте остановили на этот день часы. Те самые, что вошли в народную поговорку: У инквизиторов часы ни гугу, не приближают часа освобождения, не пробьют его никогда.
В испанской капелле церкви святой Марии от Ангелов сохранилась гробница монсеньора де Сиснероса. На плите написано:
Aqui yace el licenziado D. Juan López de Cisneros, natural de Castromoncho en Castilla la Vieja, provisor y vicario general del obispado de Orense, colegial mayor del insigne colegio de San Idelfonso, universidad de Alcalá de Henares, y pariente de su fundador, fiscal y inquisidor apostólico en este reyno de Sicilia. Murió en el mismo exercicio de inquisidor a 4 de abril 1657, a los 71 de su edad. Fundó una capillania perpetua en esta capilla de que son patrones los inquisidores deste reyno [12].
Надпись увенчана гербом, внутри которого две вертикальные и четыре горизонтальные линии образуют как бы решетку: подходящий символ для его собственного милосердия и для милосердия его pariente (родственника), того самого кардинала Хименеса де Сиснероса, о коем Д’Орс разливается эпической песнью. Душащая рука поддерживает. Но рука Диего Ла Матины не обладала такой способностью, и родственник великого Сиснероса умер en el mismo exercitio de inquisidor (в оной должности инквизитора). От ударов кандалами, то есть в результате профессиональной травмы, какую может получить сбир, тюремщик. Несколько лучшей смертью умер в 1485 году в Арагоне инквизитор Педро Арбуэс [13]: был убит ночью из засады, устроенной conversos — обращенными евреями, с которых инквизиция никогда не спускала глаз. Это единственные, насколько нам известно, два случая насильственной смерти инквизиторов.
9
Diari della città di Palermo dal secolo XVI al XIX, per cura di Gioacchino Di Marzo, volume V, Palermo, 1870.
11
Relazione del Atto Pubblico di Fede celebrato in Palermo a' 17 marzo dell'Anno 1658 del P. D. Girolamo Matranga, Chierico Regolare Teatino, Consultore e Qualificatore del Tribunale del S. Ufficio di Sicilia. Seconda edizione con nuova aggiunta, Palermo, 1658. Первое издание вышло в 1657 г. под заглавием Racconto dell'Atto и т. д.: в нем меньше сведений, зато оно открывается двумя любопытными гравюрами из области астрологических вывертов отца Матранги.
12
Здесь покоится лиценциат Д[он] Хуан Лопес де Сиснерос, уроженец Кастромончо в Старой Кастилии, эконом и главный викарий епископства Оренса, воспитанник знаменитой школы Сан-Идельфонсо университета Алькала-де-Энарес, основанного его родственником, прокурор и апостольский инквизитор в сем королевстве Сицилии. Скончался в оной должности инквизитора апреля 4 дня 1657 года, имея от роду 71 год. Основал постоянное капелланство в этой капелле, коей патронами являются инквизиторы сего королевства (исп.).
13
В Описи движимого имущества, находящегося в здании Палермского Священного Трибунала, составленной Судом Королевской Казны 27 марта 1782 года, фигурируют тринадцать картин, посвященных мученичеству Педро Арбуэса, или де Арбуэса, одиннадцать из которых, в первом зале, рассказывали о его жизни.