Пальцы Рей вздрагивают; угол тряпки соскальзывает с миниатюрного зубчатого колеса. Она хочет. Более всего на свете. О предыдущей ночи, или об Аалто, или о потоке. О том, как Люк упал на землю, и что происходило в её сердце, когда она увидела это. Рей передаёт учителю шестерню. Он аккуратно берёт её и вставляет на место, закрепляя стержень.
– Я не уверена, что могу, – говорит она.
Люк хмыкает себе под нос и маленькими клещами прилаживает часть большого пальца.
– Есть какие-то причины?
– Я боюсь, что это уничтожит пространственно-временной континуум.
Он искоса смотрит на девушку.
– Это серьёзно.
Та кивает, рассеянно играя с тряпкой.
– Да…
Мгновение спустя Люк, тихо посвистывая, встаёт и уходит в другую часть каюты. Рей сидит, не сводя глаз с тряпки, и оборачивается только когда слышит знакомое шипение бутылки, с которой сняли крышку.
– Держи, – произносит Люк, протягивая пиво.
Она берёт бутылку. Холодная испарина, покрывающая стекло, помогает отрешиться от натяжения в разуме и тревоги, которая, будто ком, застряла в её лёгких. Джедай объясняет предназначение каждой отдельной детали – одной за другой, – и Рей ненавидит себя за то, что не может сосредоточиться на его рассказе. Сейчас словно бы только её половина сидит на скамейке рядом с человеком, который стал для неё отцом, – другая её половина смотрит, как в красном песке исчезает изумрудно-зелёный свет, а красный меч вспыхивает над фигурой в белом…
– Люк, – тихо говорит Рей, когда они собирают запястье. – Мне скоро придётся уйти.
– Знаю, – мягко откликается тот.
Она с трудом сглатывает. От чувства вины и стыда за собственную глупость к глазам подступают слёзы.
– Я думаю… Думаю, что я, возможно, совершаю ошибку.
Люк молчит. Его пальцы машинально прилаживают последние детали. Механическая рука соединяется, и он с лёгкостью прикрепляет её к своей культе. Согнув и разогнув суставы, джедай кладёт ладонь на предплечье Рей и притягивает её в объятия. Она кладёт голову ему на плечо и закрывает глаза. По её щекам текут слёзы.
– Я горжусь тобой, – говорит Люк, утыкаясь подбородком в макушку ученицы. – И мы все совершаем ошибки.
Она вздыхает, пытаясь проглотить всхлип.
– Я не знаю, смогу ли сделать то, что должна.
– С Беном?
Рей зажмуривается.
– Да, – в конце концов признаётся она чуть слышно.
Люк задумчиво хмыкает, и звук отдаётся в его груди гулом. Помедлив, он произносит:
– Любить – непростое дело.
Живот Рей скручивает.
– Я не…
– Сложно любить человека, – продолжает Люк. – Потому что это значит, что ты по своей воле становишься уязвимым. Для джедая любить значит хотеть отпустить, осознавать, когда необходимо разорвать связь.
Рей заставляет слова протеста замереть на своих губах. Что бы ни происходило между ней и Кайло Реном, едва ли это было любовью и сможет когда-нибудь ею стать. Но что-то между ними есть – нечто, вынуждающее его раз за разом спасать её жизнь, хотя гораздо проще было бы позволить ей умереть.
– Как ты это делаешь?
Голос Люка наполняется невыносимой печалью.
– Сказать по правде, я никогда не был хорошим джедаем, – он вздыхает. – Я не смог бросить сестру и Хана в плену у Вейдера. Не смог отказаться от своего отца. Я влюбился после Эндора. Я по-прежнему оплакиваю своих учеников и иногда испытываю одну только ярость, когда думаю о том, что с ними произошло, – его рука крепче обнимает Рей. – Я всё так же люблю мальчика, которым был мой племянник, и скорблю о мужчине, которым он стал, – плечи Люка ссутуливаются. – А когда мне сказали, что мою последнюю ученицу сбили, и её, вероятнее всего, уже нет в живых, я забрался в свой X-Wing, без приказа ввязался в бой и искал её, пока не нашёл.
Рей сглатывает.
– Думаю, я мог бы быть лучше. Мог бы отказаться от семьи и бывшего напарника. Остаться в изгнании. Отпустить воспоминания об учениках. Однако не любить ничего – это роскошь, Рей. И это эгоистично. Мы можем защититься, подчинить свою жизнь кодексам и правилам чести, или можем позволить себе быть уязвимыми. Мы можем разрешить себе скучать по тем, кого уже нет, и заботиться о тех, кто рядом. Мы можем испытывать боль. Можем потерять честное имя.
– Что же мне делать, – шепчет девушка.
– Я не знаю, – извиняющимся тоном отвечает Люк.
Она ждёт.
– Кто-то сказал бы тебе, что лучше всего – отринуть любовь и привязанности и посвятить себя Свету, – джедай прикрывает веки.
– А что скажешь ты?
– Думаю, я скажу… что лучший поступок не всегда смелый.
Слова будто повисают в воздухе – тяжёлые, но по-своему утешающие. Рей крепче обнимает учителя и старается запомнить этот момент: просто она сама и тот, кого она любит. Тот, по кому она бы горевала, скучала – и из-за чьей потери испытывала бы ярость.
– Я вернусь, – обещает Рей. – Я обязательно защищу тебя.
Она чувствует, как Люк улыбается ей в макушку. Его голос звучит горько и нежно, когда он произносит:
– Думаю, я по-прежнему должен тебе путешествие в Нар-Шаддаа.
Комментарий к Глава 13: Агония. Часть 1
Ну что? Кому накапать валерьянки? ; )
========== Глава 13: Агония. Часть 2 ==========
Несколько часов спустя глаза Рей всё такие же красные. Она нагружает походную сумку всем, что может пригодиться: сухие пайки, синтезированные батончики, пластыри с бактой, вода… Рей не имеет представления, с чем может столкнуться в пути. В конце концов её ладонь ложится на рукоять меча, и она разглядывает части, из которых тот создан: кристалл из кольца Леи, обломок истребителя Люка, элемент питания бластера Финна, фокусирующий кристалл из комплекта запчастей ВВ-8. Даже кобура сшита из обрезков старой кожаной куртки По.
Девушка убирает меч в кобуру, вешает ту за плечи и, вздохнув, обводит глазами каюту, задерживаясь взглядом на кровати. В углу не хватает нескольких стенных панелей, на полу – поддельные плиты, за которыми прячутся тайники для контрабанды. Рей думает о Хане, ворчащем о компрессорах, закатывающем глаза, а ещё о том, что увидела, несмотря на огромную высоту: последним его движением было прикосновение к щеке сына.
Рей снова трёт глаза. Она решает верить в себя, раз не может верить ни во что другое.
***
Ночи Коррибана такие же сухие, как дни. Трап опускается с пневматическим шипением. Рей шагает по нему неспешно и размеренно, пока её ботинки не касаются ржаво-красной земли. Она пытается успокоиться, найти в Силе безмятежность и поддержку, но в эту ночь Сила безмолвствует.
Рей идёт вперёд, к горам – туда, куда показал Аалто. В двух милях от «Сокола» она замечает его: рыцарь взгромоздился на постамент обломанного обелиска и глядит на звёзды. Девушка медлит, а потом недовольно подходит ближе и останавливается у него за спиной.
– Я ухожу, – говорит она.
Аалто не оборачивается. Его голова запрокинута назад так далеко, как позволяет шея. Рей делает ещё один шаг и оказывается сбоку. Пальцы мужчины переплетены, руки обхватывают колени, бледные глаза закрыты. Она смотрит на него и, не получив в ответ ни движения, ни слова, супит брови.
Когда Рей уже решает уйти, рыцарь открывает глаза и устремляет на неё немигающий взгляд.
– Мы всегда больше, чем мы есть, – глухо предупреждает он.
– Конечно, – откликается Рей, раздражённая очередной загадкой.
Аалто указывает на небо, пальцами очерчивая созвездия.
– Джагомир. Нар-Шаддаа. Ондерон. Дантуин. Коррибан, – его голос становится тише. – Такодана. Манаан. Набу. Татуин. Дагоба, – рука падает. – Джакку. Явин. Ты идёшь по старому пути, оставляя за собой тропу для тех, кто явится позже.
Текучим движением Аалто выпрямляется и встаёт. Внезапно он оказывается слишком близко. Девушка напрягается, когда рыцарь склоняется почти вплотную, и её лицо овевает тепло его дыхания.
– Благодаря тебе для меня многое переменилось, Рей, – произносит он, словно бы изумляясь.