Наше время является действительно во многих отношениях повторным обновлением тех времен, в которые происходила Мистерия Голгофы, отчасти неся в себе последствия происходившего в 333 и в 666 годах. Это совершенно определенные последствия. Вы только тогда правильно поймете Мистерию Голгофы, когда вы дадите себе отчет в следующем: нельзя понять эту Мистерию силами, которые даются человеку как следствие его физического существования, от рождения до смерти в физическом теле. Даже современники, апостолы, смогли уяснить себе значение Мистерии Голгофы из своих собственных человеческих сил только в третьем столетии, спустя несколько столетий после их смерти. Но все такие вещи претерпевают развитие, благодаря чему происходит то, или иное. А произошло следующее.
Мы с вами, находимся в совершенно других условиях, чем современники Христа, или жившие вплоть до VII в. после Р. Х. Мы живем в пятой послеатлантической эпохе и далеко зашли в неё, мы живем в XX столетии. Это имеет своим следствием то, что когда мы рождаемся как душа и переходим из сверхчувственного мира в чувственно воспринимаемый мир, мы, столетиями раньше, переживаем нечто в духовном мире. И как современники Мистерии Голгофы через столетия пришли к полному пониманию Мистерии Голгофы, мы тоже переживаем нечто вроде зеркального отражения того, что было перед нашим рождением и даже за несколько столетий до того, как мы родились. Но это касается только современных людей. Современные люди, рождаясь в физическом мире, приносят нечто вроде отблеска Мистерии Голгофы, как зеркальное отражение того, что переживалось в духовном мире столетия спустя после Мистерии Голгофы.
Конечно, этот импульс не может непосредственно созерцать тот, кто не обладает сверхчувственными способностями, но все могут пережить в себе воздействие этого импульса. И когда его переживают, тогда находят ответ на вопрос: как мне найти Христа?
Для этого необходимо следующее переживание. Человек находит Христа, если имеют следующие переживания. Во–первых, переживание, при котором говорят себе: я хочу настолько усовершенствоваться в самопознании, насколько это возможно для моей совершенно индивидуальной человеческой личности. — Никто, кто честно стремится к этому самопознанию, не может, как человек, сказать сегодня иного, чем следующее: я не могу постичь того, к чему, собственно, я стремлюсь. Моих познавательных способностей недостаточно для того, к чему я стремлюсь: я ощущаю свое бессилие по отношению к этому стремлению. Это переживание означает нечто очень важное. Его должен был бы иметь каждый в процессе этого самопознания, оставаясь честным перед собой — известное ощущение бессилия. Это чувство бессилия является здоровым чувством, так как оно есть не что иное, как ощущение болезни, а человек лишь тогда по–настоящему болен, когда он болен и этого не чувствует. И тем, что ощущают бессилие подняться к Богу в определенный момент своей жизни, чувствуют в себе ту болезнь, о которой я говорил, чувствуют, что она привита нам. И благодаря тому, что ощущают эту болезнь, ощущают, что непосредственно из–за нашего тела, каково оно есть на сегодня, душа осуждена была бы умереть со смертью последнего. И когда достаточно сильно ощущают это бессилие, тогда наступает поворотный момент. Тогда приходит другое переживание, говорящее нам: ведь мы можем, — если не ищем помощи у одних только телесных сил, если предаёмся тому, что даёт нам Дух, — можем преодолеть эту внутреннюю смерть души. Мы получим тогда возможность снова найти нашу душу и связать себя с Духом. Мы можем тогда, исходя из нас самих, пережить ничтожность бытия, с одной стороны, и величие бытия, когда мы поднимаемся над ощущением бессилия. Мы можем ощутить в нашем бессилии болезнь, но также мы можем ощутить и Спасителя, ощутить целительную силу, если мы чувствуем это бессилие, как родство со смертью в нашей душе. И чувствуя Спасителя, мы чувствуем, что мы несем в своей душе нечто такое, что может воскреснуть из смерти в любое время в нашем собственном внутреннем переживании. — Если мы ищем эти два переживания, мы находим в нашей собственной душе Христа.