крыльца, которое будто выкрали с проекта огромного памятника принцу Альберту в центре Лондона. По колонкам вились золоченые змеи. Из-под крыши выглядывали крохотные черепа и гротескные злобные бестии. Злыдень отпер двойную входную дверь. В каждой створке было по окошку в свинцовом окладе, на которых темная фигура с распахнутыми черными крыльями терроризировала человечка в квакерской шляпе.
– Сцены из «Путешествия пилигрима»* [Речь идет о религиозно-назидательном трактате Джона Буньяна «Путешествие пилигрима в небесную страну» (1678)], – объяснил Злыдень. – Вот уж что лично я бы не стал читать на ночь.
От установленной в холле – очевидно, в дань благочестию – беломраморной Мадонны с младенцем становилось не по себе. Дом был практически заброшенным. Его уже много лет не ремонтировали и толком не убирали. Отопление отсутствовало. Полы по большей части без ковров. Пристойная мебель имелась лишь в четырех помещениях: в библиотеке, на кухне, в столовой и гостиной, которую Злыдень упорно называл салоном.
Наверху располагались пять спален, три из которых были на замке. В спальне Злыдня стояли кровать и платяной шкаф. В так называемой гостевой комнате на северной стороне дома, где предстояло спать Билли, была только кровать. Зеленые бархатные портьеры на французских окнах потемнели от грязи. Оконные стекла пошли трещинами. В щели сгнивших рам залетал ветер.
Окно выходило на отвратительный северный балкон, жалко съежившийся в тени колокольни. Единственный вид открывался на кладбище. Отбрасываемая колокольней тень позаботилась, чтобы ни в комнату, ни на балкон никогда не попадало солнце. Билли даже представить себе не мог, как провести тут хотя бы одну ночь, не говоря уже про целый год.
– Господи милосердный, да здесь же «Молот ужаса»* [Марка, под которой с начала 50-х по 70-е гг. в Англии выходили фильмы ужасов, доминировавшие на рынке благодаря массовости и дешевым постановкам] снимать можно! – сказал Билли.
Злыдню он этим явно угодил.
– Конечно. А почему бы еще я купил этот дом?
– Ты же не думаешь, что я буду тут спать?
– Почему нет?
– Да я обделаюсь со страха!
– Но ты же пишешь романы ужасов. Только не говори, что боишься темноты.
– Меня не темнота пугает. А то, что ходит в темноте.
– Билли, мертвецы ничего тебе не сделают. Это из-за живых нужно волноваться. А мертвецы просто хотят, чтобы ты был счастлив.
– Ты веришь в духов?
– Конечно. Мы постоянно окружены духами.
– Как ты можешь убивать людей и думать такое?
– Потому что только живые боятся смерти. У мертвецов нет проблем со смертью. Помнишь, как в «Невесте Франкенштейна»? «Ненавидь живых, люби мертвых». Мертвые не упрекают меня за убийства, пока я хорошо делаю свое дело. Смерть они считают избавлением и благословением. Билли поежился.
– И ты серьезно в это веришь?
– Доподлинно знаю, Билли.
Тем вечером они пошли ужинать в «Пахаря». В пабе было почти пусто. К облегчению Билли, никто не высказался по поводу его разбитой физиономии. Местные как будто знали и любили Злыдня, которого назвали Роджером. «Как жизнь, Родж?» – «Рад видеть, Родж». И Билли увидел Злыдня с другой стороны: умелого, обаятельного актера, ставящего пинты пива старикам у стойки и без усилий флиртующего с толстой хозяйкой, глаза у которой были как кремень.
– Знакомьтесь, это Монти, – сказал Злыдень, хлопая Билли по плечу. – Он будет присматривать за домом, пока я в отъезде.
– Монти? – переспросил Деннис, старик, побывавший при Эль-Аламейне* [Сражение при Эль-Аламейне (1942 г. ) в Северной Африке; закончилось победой английских войск над итало-немецкими войсками]. – Таким именем любой может гордиться.
Когда они со Злыднем сели есть разогретую в микроволновке лазанью, Билли возмутился вслух:
– Хренов Монти?!
– Настоящим-то именем ты воспользоваться не можешь.
– Знаю. Но Монти? Звучит как имя порнозвезды семидесятых, мать их. И даже не звезды с большим хреном.
– Вообще-то я имел в виду Монтегю Родеса Джеймса, – сказал Злыдень, – пузатенького ученого восемнадцатого века. На что тут обижаться?
Пуля прошила летную сумку Билли насквозь, а потому в его куртке появились лишние вентиляционные отверстия. Две обожженные дырки в правом рукаве, где пуля прошла навылет. За едой Злыдень указал на них вилкой.
– Похоже, твой друг оставил тебе сувенир на память.
– Он был мне недруг, Роджер, – возразил Билли. – Кстати, Родж, можешь мне кое-что объяснить?
– Что?
– Почему они могут звать тебя Роджер, а я не могу звать тебя Стив?
– Потому что мое имя Злыдень.
– Роджер Злыдень? Никогда глупее имени не слышал.
Шутка была не смешная, да и не шутка вовсе, но старый друг Билли запрокинул голову и расхохотался.. В это мгновение Билли вспомнил, что Ньюи лежит где-то мертвый в канаве. И от этой мысли ему стало чертовски грустно.
Дорога назад в дом священника заняла минут двадцать. Каждый десяток шагов Билли приходилось передыхать из-за поврежденного колена. Шли они молча, так как Злыдень снова вернулся к привычной величественной мрачности. Фонари в Дадлоэ отсутствовали. Дорожка была погружена в глубокую загородную тьму. За изгородью, мимо которой они проходили, что-то фукало и возилось. Небо было черным, звезды – яркими, точно оцифрованными. Когда они уже подходили к церкви, колено Билли запульсировало болью.
– Как я буду передвигаться в этой дыре?
– То есть?
– Как тут автобусы ходят?
– Довольно регулярно.
– Насколько регулярно?
– Раз в неделю.
Злыдень дал ему вволю посквернословить и выбраниться, а после заметил, что у него есть мотоцикл, которым Билли волен пользоваться.
– Готов поспорить, какой-нибудь драный мопед, – посетовал Билли.
Как он и предполагал, в темноте «Липы» выглядели еще менее привлекательно. По полям гулял холодный ветер и заставлял танцевать деревья. Пока Злыдень отпирал входную дверь, Билли глянул на убогий домик по соседству и мельком увидел в темном окне мансарды белое лицо. Он помахал, и лицо растворилось во тьме.
– За нами кто-то наблюдает, – сказал Билли.
– Священник, – даже не трудясь посмотреть, отозвался Злыдень. – Самый скверный, самый безбожный гад на всей сатанинской земле.
– Он за тобой шпионит?
– Он, наверное, даже за Богом шпионит.
– Но ты же церковный староста.
– Это еще не значит, что я ему нравлюсь.
Через столовую они прошли в кухню. Злыдень зажег свет. Каменный пол был цвета старых костей. В дальнем конце кухни узкая лесенка вела к еще одной запертой двери.
– Ты там держишь трупы? – пошутил Билли.
– Работу я держу там, где ей место, – улыбнулся Злыдень. Достав из холодильника две бутылки пива «Бекс», он протянул одну Билли. Потом вышел и вернулся с обрезом «Ремингтон» и большой коробкой патронов. – Умеешь из такого стрелять?
Билли со смехом покачал головой. Оставаясь серьезным, Злыдень показал, как нагнетать воздух в камеру и заряжать обрез, а после предложил Билли попробовать. Он показал, как упирать приклад в плечо, чтобы уменьшить отдачу. Билли сделал вид, что пристрелил электрический тостер, потом шутки ради взял на мушку Злыдня. В мгновение ока Злыдень схватил приклад и вырвал оружие из рук Билли.
– Никогда так не делай. Никогда ни в кого не целься, если не собираешься стрелять.
– Как я и говорил, истинный гуманист, – сказал Билли.
На пустую стену рядом с ними села жирная муха. Злыдень раздавил ее кулаком. Потом поднялся подмести комнату Билли и постелить чистые простыни.
В гостиной Злыдень держал внушительную коллекцию старых фильмов ужасов на видеокассетах. Билли знал, что она внушительная, так как практически такая же коллекция имелась у него дома. Классика на все времена вроде «Полночи невинных», «Невесты Франкенштейна» и «Носферату» Мурнау с Максом Шреком в главной роли – вампира с черепом, как у безволосой крысы. Тут был «Дьявол вышел на охоту», лучшая попытка студии «Молот ужаса» в жанре мистики, и любимый фильм самого Билли «Ночь демона» Жака Турне (известный в США как «Проклятие демона»). Оказалось, это любимый фильм и Злыдня тоже. Это была пылкая, хотя и не без огрехов, экранизация рассказа М. Р. Джеймса «Гадание по рунам».