В память о могучей Руце Великого Господа и Спасителя нашего – Иисуса Христа, сохраниша жизнь Уильяму Дикинсу апреля семнадцатого 1718, когда сей раб Божий ставиша наличники и упаши с карниза среднего окна колокольни на юго-западной стороне, но когда сей раб Божий зриши, что падает, он кричащи слова Матерь Божья сжалься, Иисус Христос помоги и помилуй, и упаши на стену и сломаши ногу, скончашись ноября 29 1759 в возрасте 73 лет.
В окрестных деревнях увековеченное на плите событие было известно как «Чудо в Дадлоэ». На взгляд Билли, самым чудесным в спасении Уильяма было то, сколько всего он успел сказать, пока падал.
Билли поднялся на паперть. На доске объявлений возле главного входа висел список церковных старост. Билли его изучил, пока не нашел «Роджер Гоуди, «Липы», Черч-лейн». И улыбнулся, угадав происхождение поддельной фамилии: имя Гоуди носил призрак-убийца в «Меццо-тинто» М. Р. Джеймса.
Огромным и ржавым, определенно средневековым с виду ключом он отпер двери церкви и вошел в прохладный, слегка плесневелый неф. Как и в «Липах», в церкви было что-то темное и нездоровое. Витражные окна словно бы только затянуло патиной и возрастом. На каменном полу собиралась влага.
Возле алтаря стояла жутковатая бронзовая скульптура архангела Михаила, борющегося с дьяволом. Дьявол был странно истощенным, больше походил на жертву голода, чем на врага рода человеческого. Справа от кафедры находился причудливый престол, по каким-то причинам назначенный для седалища исключительно епископа Сен-Олбанского. В надежде, что совершает святотатство, Билли сел на епископский трон и съел полпакетика карамелек «Ролос», который достал из кармана.
Заперев церковь, он лениво побродил среди могил. Многие надгробия треснули или раскололись так, что уже не починить. Напротив паперти высился каменный саркофаг за железной оградкой. Крышка чуть покосилась, позволяя заглянуть в черноту внутри. Если захочешь, можно пожать руку обитателю.
Свежая могила тут была только одна – укрытая холмиком гниющих цветов. Земля под цветами была темной и влажной. Надпись на табличке гласила: «Джозеф Хартоп, 87 лет, капитан команды «Белл» последние 39 лет». Билли присмотрелся к ярлычку на большом букете. Ярлычок был влажным, чернила расплылись. «Деду с благодарностью за столько веселых дней. С любовью Джеймс».
На соседнюю могилу опустился черный дрозд, его хохолок ярким контрастом выделялся на аккуратном белом камне. Часы на колокольне ударили три. Встревоженный звуком дрозд взвизгнул и вспорхнул на сучья тиса.
Со стаканом и бутылкой виски Билли удалился в библиотеку Злыдня, где и провел вечер. Его так изумили ее сокровища, что на несколько часов он забыл, насколько ужасна его жизнь. Тут были представлены все классики литературы ужасов от Мэри Шелли до Стивена Кинга.
Здесь было первоиздание «Дракулы», датированное 1893 годом, от его страниц несло лавандой и возрастом. Билли нашел изумительное первоиздание гравюр к «Потерянному раю»* [Роман Джона Милтона] работы Густава Доре. В книге приводилось изображение ангела, которого он до того видел в цыганской кибитке Злыдня: Сатана низвергается в ад после изгнания с небес.
Как и ожидал Билли, тут имелось первоиздание «Дьявол вышел на охоту» Денниса Уитли. Мальчишками они со Стивом любили этот роман, в благословенном неведении не замечая ни снобизма, ни поразительного невежества автора во всем, что касалось мистики и оккультизма.
На полке М. Р. Джеймса нашлись все авторские сборники рассказов про привидения, а также «Новый Завет в апокрифах» – напоминание об академической карьере писателя. Пролистывая его, Билли заметил, что один отрывок в «Деяниях Фомы» подчеркнут карандашом. Удивившись, что его друг-библиофил мог так обезобразить книгу, Билли внимательно изучил строчки. «И вновь он взял меня и показал мне пещеру исключительно темную и испускающую великий смрад, и многие души выглядывали оттуда... »
Ночью Билли никак не мог заснуть. Свет на площадке он оставил включенным, а дверь приоткрытой, чтобы комната не погрузилась в полную темноту. Двуспальная кровать была удобной и мягкой. Но несколько раз, уже начиная задремывать, Билли слышал, как где-то в коридоре скрипит половица, и разом просыпался.
Наконец он не выдержал и спустился в кухню, избегая смотреть в черноту за окном без занавески. Схватив со стола обрез и коробку с патронами, он унес их наверх. Спать он устроился, положив рядом заряженное оружие – точь-в-точь холодную и неприветливую невесту. Он снова погрузился в дрему, а в темноте вокруг слышались иногда потрескивания и вздохи. Билли закрыл глаза, уговаривая себя, что в старом доме такие звуки в порядке вещей.
И вдруг услышал крик.
Крик как будто исходил снизу. Билли сел, прислушиваясь. До него донеслись рыдания и поток невнятных слов, будто кто-то молил о пощаде. Затем послышался резкий удар будто бы опустившегося топора. Со страхом и отвращением Билли схватил обрез и, выбравшись из кровати, открыл дверь спальни.
Постоял немного на площадке, заглядывая вниз через перила. Внизу было темно. Тень его головы и плеч ложилась на противоположную стену, крича о его присутствии кому угодно внизу. Теперь он услышал шаги и такой звук, будто медленно что-то тащат. С чрезмерной осторожностью Билли сполз вниз и застыл в холле возле статуи Девы Марии.
Так он стоял долго, не видя и не слыша ничего необычного. Наконец он переступил порог гостиной и включил свет. Никого. Ничто не тронуто. Он пошел на кухню. В свете из столовой было видно, что и там пусто. Для собственного успокоения Билли и тут щелкнул выключателем. Никакого топора, никакого трупа.
159Но что же это за запах? Острая, как будто амиачная вонь. И пока он пытался установить ее источник, его внимание привлекло едва заметное движение на потолке. Он поднял глаза. Сперва он решил, что плитки у него над головой усеяны изюминами. Но у него на глазах изюмины вдруг заползали. Потолок был покрыт мухами.
8
Я пал духом и страшился приближения ночи.
Каждый год, пока держались теплые дни, Малькольм Пономарь регулярно устраивал вечеринки и барбекю у себя в длинном, залитом светом софитов саду. Громкая музыка семидесятых сотрясала окрестные дома, пока гангстер развлекал преступников, порнозвезд, футболистов и их жен, актеров и продюсеров с телестудии «Гранада» и от случая к случаю представителей местной аристократии, со смехом именуемой «Чеширский сервиз».
В такие дни Лол Шепхерд отвозил матушку Пономаря и пуделя в их любимый отель в Блэкпуле, чтобы ни ей, ни собаке не пришлось страдать от шума или смотреть на раскрашенных «вонючек», которых Пономарь автобусами привозил для развлечения гостей. На сей раз миссис Пономарь, еще не оправившаяся после операции на бедре, восстанавливала силы в частной клинике.
Это была первая вечеринка Пономаря за сезон, импровизированный праздник по особому случаю: после полудня Пономарь стал свидетелем того, как «Манчестер сити» одолел «Тэнмер Роверс» со счетом два один. Всякий раз, когда его команда побеждала, Пономарь преисполнялся ликования в точности, как становился невероятно несчастным и злобным, когда она проигрывала. Как большинство болельщиков, Пономарь верил, что его личная удача загадочным образом связана со взлетами и падениями любимых игроков. А поскольку сегодняшняя победа практически гарантировала «Сити» переход в премьер-лигу под конец сезона, у Пономаря были все основания полагать, что и его будущее упрочено.
К девяти вечера дом и сад заполнились людьми. Никого конкретно Пономарю видеть не хотелось. Он умел убедительно играть роль приветливого злодея, но доступ в его сердце был открыт лишь немногим избранным. Тем не менее людям, желавшим повидать Малькольма Пономаря, не было числа. Познакомиться с ним, быть с ним увиденным давало им дразнящее ощущение опасности. Каковы бы ни были его прегрешения, никто бы не обвинил Пономаря, что с ним скучно.