— Видите, — Германарих разрубил мечом воздух. — Этот пес неправильно понял и передал слова анта, — он наступил на обезглавленное тело сотника. — Росы отдали меч для того, чтобы показать свою покорность готам. Хорошие воины оружие не отдают. — Король готов протянул руку, указывая на Винитара.
Молодой мужчина был из визиготов. Более года назад он приехал из Дакии и служил у Германариха начальником стражи. Гот всегда ходил в трофейных доспехах римского центуриона, в шлеме украшенным пушистым конским хвостом. Безумно отважный, как берсерк, с преданными собачьими глазами, визигот считался любимцем Германариха.
— Винитар. Возьми воинов и накажи бунтующих рабов.
— Готов к исполнению, повелитель. — Визигот наклонил голову, взмахнул конским хвостом.
— Возьми с собой росомонов Тарма, они воевали с антами и знают короткие лесные дороги. — Германарих перевел взгляд на скальда Икмора, тот покорно держал в руке его винный кубок.
— Выпей, скальд, не держи вино, во славу Одина и героя Френлафа, который вот-вот войдет в его чертоги.
Скальд поклонился и сделал несколько судорожных, торопливых глотков. Германарих снисходительно усмехнулся.
— Я хочу, чтобы ты отправился в страну алан. До нас дошли слухи, что на краю их земель объявилось воинственное племя хуннов. Ты должен узнать о них все. Возможно, что в будущем они станут нашими противниками.
— Слушаюсь, повелитель. — Икмор посмотрел вглубь кубка, словно надеялся прочитать свою судьбу.
— Дарую кубок, во славу Одину, — Германарих посмотрел на меч в руке, подумал, что идти самому, против маленького незначительного племени росов-антов, на никому неизвестного Буса, слишком много чести. Совсем недавно, готы с поднятыми фрамеями вернулись с победой из страны сираков, обитавших в верховьях Танаиса, разгромив их войска и казнив архонта[22].
Германарих сел на трон, устремив задумчивый взгляд на море. Утопающее солнце окрасило его в багряный цвет.
«Кровь. Похоже…Покорность побежденного народа зиждется на его сущности — на крови. Кровь. Она всюду, даже в природе, это один из преобладающих цветов». По лицу сурового вождя блуждала кривая улыбка.
Телохранители, стараясь не шуметь, убрали обезглавленное тело несчастного гонца…
Ночью, на холме был виден белый храм, освещенный багряными всполохами. Шум моря и ветра заглушали крики бражников — дружины готского короля, гуляющей в круглом зале, под глиняными молчаливыми и согласными взглядами богов-асов, воинственных предков…
II
Войска готов и росомонов третью неделю шли по лесам принадлежавшим антам. Продвигались вдоль речных излучин. Сами анты признавали единственные дороги — реки. Реки соединяли поселок с поселком, племя с племенем. Росы, водные дороги называли своим именем — роси. Вдоль лесных проток иногда вились узкие драти[23], зачастую они приводили в небольшие лесные поселки, реже — к священным местам — капищам.
Анты боязливо выглядывали из-за низких деревянных домиков или землянок, искусно прикрытых дерном. С любопытством рассматривали проезжающих мимо готов и росомонов. Мужчины прикрывали собой женщин и детей, как бы между прочим держали в руках рожны[24], с которыми ходили на вепрей и медведей. Мало кто был вооружен топорами на длинных рукоятях. Основное оружие антов — обычные, прокаленные на ночных кострищах дубины и луки, которыми они пользовались с завидным искусством.
Готы удивленно и презрительно тыкали пальцами в лесовиков, недоверчиво посматривали на деревянных сумрачных идолов славов, Под выпуклыми челами пучились темные глаза, длинные усы, стекали, смешиваясь с бородой и прятались в коре. Безрукие, безногие, вросшие с корнями в землю, недобро смотрели вслед незваным гостям, Сварог и Перун, окруженные невысоким тыном из заостренных кольев, на которые насажаны черепа коров, птиц, медведей.
Лесной народ не трогали и не обижали, за этим строго следили Винитар и Тарм. Анты считались не только данниками, но и союзниками. Старосты кланов, в определенных поселках, по ходу движения карательного войска, собирали провиант для лошадей и съестные запасы для людей. Обещали на обратной дороге отдать дань.
Пройдет не так и много времени — лет сто, сто пятьдесят и анты, как и готы, хунны, германцы, заставят содрогнуться цивилизованный мир от новых войн-нашествий и закрепят в летописных анналах истории своё имя, как храбрых и безжалостных, мужественных и благородных, воинов; гостеприимных хозяев и верных союзников, всегда исполняющих данное слово-обет.