Зато какой радостью светились ее глаза, когда мы покидали лагерь теперь уже мертвой банды разбойников.
— Мой герой! — говорила девушка, имея в виду уж точно не Вуулха. По крайней мере, одного поцелуя с ее стороны я дождался. Причем далеко не просто дружеского.
И лишь к утру почти бессонная ночь вкупе с голодом взяли свое. Вернув прежнее раздражение, в котором Валя пребывала незадолго до того, как мы попали в плен.
Хорошо еще, что я догадался реквизировать деревянные башмаки одного из разбойников на замену ее злополучным босоножкам. Надела эту грубую обувь, вдобавок снятую с трупа, девушка неохотно, даже с некоторой боязнью. Зато, по крайней мере, больше не просила о привале через каждые пять минут.
Но в остальном…
— И зачем я только с тобой потащилась, — бурчала она, как будто была не девушкой, а старухой в автобусе, — зачем ты сам-то эту кнопку гадскую нажал? Да и сама машина времени… далась она тебе. Я бы, небось, и так поверила, что у вас такие чудеса в вашем институте…
— Ну… век живи — век учись, — в оправдание себе ответил я. Про то, с каким энтузиазмом сама Валя восприняла предложение заглянуть в прошлое, напоминать не стал.
— Все равно дураком помрешь, — съязвила девушка, дополнив мою сентенцию.
Да, есть у нее такая черта: знать, помнить и при случае напоминать собеседнику о существовании второй части известных пословиц и афоризмов. Этаких «хвостиков», с которыми кажущиеся привычными истины меняли смысл едва ль не на противоположный.
К примеру, фраза, горячо любимая фанатами ЗОЖ, полностью звучит как «В здоровом теле здоровый дух — редкая удача». То есть, получить и то, и другое сразу трудновато. А излюбленная отмазка рутинеров и просто ограниченных людей, в полной версии звучащая как «Повторение — мать учения и прибежище для лентяев», отмазкой при таком дополнении уже кажется. Приобретая некую философскую неоднозначность.
Одно радовало. Что в одной из пословиц такое вот часто забываемое дополнение-хвостик оправдывает выбранную мной стезю историка. «Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто не помянет — тому два глаза». То бишь, помянуть — лучше.
— …дураком, — продолжала Валя, — или, в твоем случае — Дуралексом.
А у меня не хватало сил, чтобы спорить и как-то оправдываться. Тем более, чувствовал я себя не дураком-Дуралексом и даже не героем. Но… убийцей. Массовым, вроде маньяка. Осознание этого накрыло меня, когда вышел адреналин. Почти как ежика из анекдота. Ну, того, который доплыл до середины реки, вспомнил, что не умеет плавать и утонул.
Нет, конечно, я не кисейная барышня. И с мечом обращаться умею — спасибо клубу реконструкторов. И в прошлом успел побывать не раз, меч вышеназванный таская не просто как модный аксессуар, отнюдь.
Но фишка в том, что убивать, именно убивать, в ход оружие пуская, мне до сих пор не приходилось. В предыдущих экспедициях институтских — в том числе.
Тогда, как я уже говорил, в прошлое мы наведывались шайкой-лейкой. Связываться же с группой, где есть несколько крепких и вооруженных парней, охотников обычно не находилось.
Попасть же в прошлое одиночкой, а тем более обремененным беззащитной девушкой — это совсем другой расклад. Причем факт наличия оружия влиял на него не сильно. Что сам одинокий рубака, что меч его, как понял я, виделись здешним лихим людям трофеями и не более. Ну и еще, в перспективе, ликвидным товаром.
Вот и пришлось доказывать, что на самом деле ты смертельно опасен. И разбойники сделали большую ошибку, связавшись с одиноким путником.
Доказывать — причем отнюдь не на словах.
Конечно, до того, как расправиться с шайкой Кхугла, я уже успел убить одного из его людей и воспринял сей факт спокойно до равнодушия. Но, во-первых, тогда я лишил жизни в пылу схватки, походя. И едва даже заметил, если б главарь не напомнил. А во-вторых, коль стычка та закончилась для меня пленением, было не до душевных терзаний. Все, что волновало — как освободиться и остаться в живых.
Теперь же… и опасность миновала, и я сам перед этим не столько сражался, сколько убивал. Спящих или сонных людей, сопротивления почти не оказывавших. Да еще в таком количестве. Сколько ж их лишилось жизни моими стараниями? Не меньше дюжины, кажись.
С другой стороны, что мне, собственно, оставалось делать? Тот же главарь сам виноват. Не надо было меня так рьяно запугивать, этого Рудю поминать чуть что. Даже маленькая крыса и совсем крохотный муравей будут кусаться — вынуждены будут — если их загнать в угол. Кхугл был вроде не глупым человеком, неужели не понимал такой простой истины? Видимо, прав был Ломброзо, утверждавший, что преступники проявляют больше хитрости, чем ума.