Благо, частокола и иных фортификационных сооружений вокруг деревни не было. Не знавшее войн и не шибко опасавшееся, как видно, той же шайки покойного Кхугла, это поселение еще могло себе позволить такую роскошь — расти вширь и без оглядки.
На нас оглядывались, но препятствий не чинили. Более того, если поначалу взгляды, что я ловил на себе, были тревожные — шутка ли, вооруженный человек пожаловал, то уже примерно на десятом из домов, которые мы миновали, тревога сменилась заинтересованностью.
«У него оружие», «воин», «что ему нужно», «он нам поможет?» — улавливал и передавал мне ЛНМ отдельные реплики, которыми обменивались жители деревни.
Потом некоторым из селян пришло в голову бросить прежние дела и увязаться за нами. Сначала пара детишек в одних рубашонках, потом сильно горбящаяся, но еще способная ходить беззубая старуха, за ней семейная пара — молодые мужчина и женщина. Мало-помалу за нами, как хвост кометы, потянулась целая толпа.
Потом в какой-то момент некоторые из этих незваных попутчиков поравнялись с нами, потом даже обогнали. Толпа обтекала нас, окружая, беря в нестройное, но кольцо.
Меня это обстоятельство встревожило, я даже положил руку на эфес меча, готовясь выхватить его в любой момент. Но… как говорится, пуганая ворона и куста боится — никаких враждебных действий окружавшие нас селяне не предпринимали. Более того, я даже не увидел ни у одного из них хоть что-то, что они могли бы использовать в качестве оружия. Вил, например, или косы.
А потом мне навстречу вышел невысокий коренастый мужик средних лет с лицом, заросшим черной бородой. Стянул с себя головной убор — что-то вроде примитивной шляпы. И заговорил тревожным голосом. А ЛНМ немедленно перевел:
— Воин! Ты нам поможешь? Помоги, воин!
И сам попятился испуганно, услышав звуки чуждой речи из вещиц у нас на шеях. Но, отдать ему должное, отступил лишь на пару шагов.
По толпе волной прокатился тревожный ропот.
— Не бойтесь! — поспешил я успокоить жителей деревни, вскидывая руку с открытой ладонью. — Духи, которые живут в наших амулетах, добрые. Они лишь помогают нам, чужеземцам, и вам понимать друг друга.
Ропот стих. Вероятно, услышав понятную им речь, селяне успокоились. А я добавил — переходя к делу и куя железо, пока горячо:
— Вы погодите, люди добрые. Накормите сначала… отдохнуть дайте. Мы с дороги устали. А потом и о помощи поговорим.
8
Горел огонь в очаге, наполняя теплом и уютом примитивное жилище, уже не казавшееся таким примитивным, а также тесным, грязным, душным и скверно пахнущим. Более того: после ночевки в лесу и прогулки под холодным ветром даже землянка могла показаться вершиной комфорта. Как и облезлая, наверняка кишащая паразитами, шкура — после голой земли.
Даже подумалось, что я погорячился, с презрением рассуждая о здешних условиях жизни, представляя их этаким воплощением неудобства. Все познается в сравнении, знаете ли.
Да, в землянках местных жителей темно, тесно, не принять душ и пахнет скотиной. Но меньше всего мне хотелось покидать даже такой убогий приют. Или, правильнее сказать, не хотелось ни за какие коврижки.
Очаг согревал нас с Валей извне. А еда, которой поделился приютивший нас давешний чернобородый мужик с внушавшим доверие именем Мило, прогревал наши несчастные организмы изнутри.
Началась трапеза с овощной похлебки. Мы только что деревянные тарелки после нее не вылизывали, лишь раззадорив аппетит.
Хозяин тоже понимал, что такой едой усталые путники вряд ли насытятся. Особенно здоровый парень, белоручкой отнюдь не бывший. Поэтому за похлебкой последовали солидные порции каши (полные тарелки с бугорком) да немаленький кусок мяса в качестве подспорья.
Нашлось в рационе местных жителей место и некоему подобию чая. Каким-то местным травам, заваренным в кипятке. Судя по вкусу и запаху, присутствовал среди этих трав и иван-чай.
В целом получилось приятно. И только осушив кружку этого напитка, я ощутил: вот она, сытость. Пришла наконец-то!
Понравился травяной напиток и Вале. Хотя, насколько я знаю, чаю девушка предпочитала кофе. Тем не менее, о вкусах своих на сей счет она даже не заикнулась. А, отхлебывая этот местный эквивалент чая, расплывалась во все более широкой улыбке с каждым глотком.
На этом хорошие новости для нас заканчивались. Потому что приютивший-накормивший нас Мило желал теперь исполнения условий сделки с нашей стороны. И плевать ему было, что под руку с чувством сытости пришла и сонливость. Что лично я (даром, что воин) ничего так не хотел, как упасть на ту же шкуру, облезлую и паразитами густонаселенную; упасть, как на самую мягчайшую из перин — да уснуть часиков эдак на двенадцать. Хотя бы…