— А если сам мог взять, то зачем ему вообще с вами торговаться? — не понял я. — Платить вам?
— Да Морглокх его знает, — махнул рукой староста, словно муху отгонял. — Может, легче ему так. Не надо самому девиц проверять, невинны они еще или нет. Опасался время зря потратить, первых попавшихся похищая. А может, просто унизить нас всех хотел. Показать, какой он над всеми нами хозяин и господин. А что? Люди разные бывают.
Как бы то ни было, но назначенный этим торговцем живым товаром срок в семь дней вышел, а выполнять его гнусное требование желающих не нашлось. И тогда, буквально за день до нашего прихода, господин в летающем шатре прибыл вновь. Чтоб исполнить свою угрозу.
Дело было так: несколько девушек, которым надоело копаться в огороде, решили улизнуть. Сперва погулять по лугу, потом к речке сходить. Не искупаться — уж больно холодная нынче погода стояла. Просто побросать в воду камушки. И, что греха таить, полюбоваться на себя, любимых, отражающихся в воде. А что? Другого зеркала в их распоряжении не было.
Полюбоваться, пообсуждать друг дружку, похихикать. И, наверное, погадать на возлюбленных.
Вот тогда-то и появился в небе распроклятый шатер. И несчастных девушек просто втянуло в него неведомой силой — невзирая на попытки сопротивления.
О произошедшем рассказал пастушок, ранее заметивший этих отлынивавших от работы, праздно шатавшихся девиц.
— Как будто за веревки их потянуло… невидимые, — сказал Мило, как видно, повторяя описание, данное пастухом, — как ведро из колодца. Раз — и вверх. Пастушок, конечно, всю деревню поднял. Да что толку? Пока мужики собрались, шатра того морглокхова и след простыл!
Причем староста был уверен, что неприятности деревни только начинаются. Улыбчивый выродок на летающем шатре умыкнул всего четырех девушек. А требовалась-то ему, как было сказано, дюжина. Так что в ближайшие дни (или, как сказал староста, «ночи») стоило ждать возвращения этого работорговца. И новых похищений.
— Многие родители своих дочерей вообще теперь из дому не выпускают, — рассказывал Мило, — только, боюсь, этот недоносок и из дома умыкнуть может. Вон, могущественный какой!
О том же, что ждало похищенных девушек, страшно было и подумать. В этом что староста и другие селяне, что мы с Валей были единодушны. Спутница моя вообще погрустнела, молча слушая рассказ Мило.
Погрустнел и я, хоть и по другой причине… точнее, не только по этой. Даже не глядя на пультик, на показатель синхронизации, я понимал, что в этом, похоже, и заключалась цель моего пребывания в этой эпохе. Победить обладателя летающего шатра, спасти местный люд от его посягательств. Вот только как это сделать, не имея в арсенале даже плохонького ПЗРК?
— Хотели мы уже к кхонасу посланников отправлять, — завершал свое повествование староста, — но тут вы явились. Вернее, ты… могучий воин.
Лестно, конечно, когда тебя так называют. А не падки на лесть, наверное, разве что мертвецы и бездушные роботы. Однако и не поделиться своими опасениями я не мог.
— Мой меч к вашим услугам, — были мои слова, — вот только… боюсь, не достать мне мечом этот шатер. По крайней мере, когда он в воздухе. Да и хозяин его… говоришь, ему даже камень, в голову попавший, вреда не причинил?
При этом сам я не мог не вспомнить опять-таки камень, отправивший меня в нокаут во время схватки с подручными Кхугла. И машинально протянул руку к затылку — ощупать новоиспеченную шишку.
— Трудно, понимаю, — отвечал Мило, — но нам-то, воин, сам понимаешь… еще трудней. Мы сражаться не мастаки, опять же вилами и косой много не навоюешь.
Потом подумал — и добавил, будто вспомнив что-то важное:
— Ты вот что, воин. Можно ведь с колдуньей посоветоваться. Наверняка что-нибудь подскажет… она мудрая. Тут недалеко живет. За рекой, на опушке. Где-то… к полуночи отсюда.
«Полночью» и «полднем», насколько я знаю, в старые времена многие народы обозначали части света — соответственно, север и юг. То есть, обитала колдунья к северу от деревни.
С другой стороны, части света в моем случае так себе ориентир — без компаса-то. Остается рассчитывать на показания пультика. Да и надежнее.
Что еще интересно, о наличии в шаговой доступности от деревни колдуньи Мило говорил спокойно, без страха и мистического трепета. Просто-таки как о чем-то само собой разумеющемся. И не похоже было, чтобы кто-то из селян порывался взяться за вилы, линчевать колдунью или предать огню. А то, что сама она живет отдельно от деревни, объяснялось, скорее всего, лишь нелюдимостью. Да еще отсутствием общих интересов с простыми пахарями и скотоводами, к знаниям не стремящимся, к загадкам мироздания равнодушным.