Мин тяжко вздохнула.
– Я и сама не знаю. Я не знала, что будут слушаться ткахеджи, – я видела их впервые. Если звисары и набегут, то я тоже об этом ничего не знаю. И не могу объяснить или хотя бы предупредить. А вдруг звисары посчитают главным вас и нападут на всех остальных? Вы ведь тоже не можете этого знать.
– Я уже достаточно живу и никогда за собой такого не замечал, – Шцер криво усмехнулся. – А ты ещё даже не закончила Некроситет, но уже таишь столько интересного. Мин, ткахеджи – это серьёзно. И просто так они никогда ничего не делают, – они оба замолчали, Мартина начала шевелить пальцами на ногах, чтобы успокоиться. Мин смотрела в сторону, Кфар – на неё. – Мин, ты жнец?
Она медленно повернула голову к Шцеру.
– Нет, я не жнец.
– Я не могу проверить этого опытным путём, – пояснил свой интерес мужчина. – Потому что если я ошибся, ты умрёшь. Жнец не может убить такого же, как он сам, на расстоянии. Ты можешь проверить это сама. Проще всего – на птицах, – Мартина резко повернула голову и впилась в Шцера гневным взглядом. Она обожала птиц, поэтому их убийство воспринималось ею очень тяжело. А поскольку еды в горах было мало, некроманты договорились охотиться и готовить животную пищу так, чтобы друиды были при этом как можно дальше. Они знали, но не видели. Конечно, это тоже было тошно, но по-настоящему подружиться – значит принять друг друга такими, какие есть. Никто не станет насильно менять себя, и эта договорённость не обсуждалась. Однако убивать ради какой-то «проверки»?.. – Или зверях. Как тебе удобнее. Попробуй насекомых.
– Шцер, – перебил товарища Кфар, увидев, что Мартина как-то странно приподняла верхнюю губу, словно собирается вцепиться в чьё-то горло. – Она не жнец. Ладно. Это не столь важно.
– Хорошо, – охотно согласился Шцер. – Я жнец, но ткахедж и не подумал меня слушаться. Так что дело, пожалуй, и правда не в этом. Но в чём? Мин, есть догадки?
– Я не знаю, почему ткахедж захотела со мной говорить, – упрямо повторила Мин. – Вы прямо как на экзамене, проверяете, знаю ли я правильный ответ! Назовите мне хотя бы варианты ответов, я выберу, какой ближе к истине.
– То есть тебе есть, что сказать?
– Только то, что я не знаю, почему так случилось. Но вам этот ответ не нравится.
– Ладно, хватит ерундой заниматься, – Кфар решительно встал. – Как бы то ни было, а ткахеджи показали нам жилища и оставили в покое. Честное слово, что за секрет ты ни хранишь, Мин, вряд ли он перевесит наше везение. Как думаешь, Шцер, я прав? Ну конечно, я прав! Так что пойдём. Ребята, выходим завтра утром, не позже одиннадцати часов. У вас есть сегодняшний день на завершение дел. Удачи.
Шцер не стал возражать, хотя по его лицу было видно, что он очень недоволен. Но никакой явной угрозы в Мин он не видел, тем более что про неё говорилось в Слове, а значит, все секреты, которые могут у неё быть, пойдут только на пользу делу.
– Знаешь, что я подумал? – Кфар смотрел, как девушки спускаются вниз и по тропинке удаляются к соснам. Они с другом остались наверху: Шцер сидел на скамье и сверлил взглядом спину Мин, Кфар делал то же самое стоя. – Что все наши догадки пусты и угроза с востока – это действительно мы.
****
Пока девушки отсутствовали, дома также происходили весьма интересные действия. Например, Анубис, напрочь позабыв о хозяйке, требовал внимания у Мару, почти не давая тому отдыхать и проглатывая навыки борьбы на палках, словно это была живительная ключевая вода. За время путешествия с большим отрядом химерал успел набраться знаний почти от каждого, кто умел сражаться, причём всё это запомнил и очень умело использовал, даже иногда выдавая непонятные и будто бы выдуманные приёмы, так что светловолосому друиду было уже не так просто с ним. Он уже не считал, будто тренирует шакалоголового – скорее испытывал себя на превосходящем противнике. Даже Аксель, признанный боец, отмечал, что Анубис вот-вот перепрыгнет в мастерстве всех воинов отряда.
– Мин хорошо, мы ей бесплатно слугу натаскаем, – приговаривал Мару в перерывах между атаками и уворачиванием от ответных ударов. Как ни странно, Анубис всегда понимал, что перед ним не враг, и не бил в полную силу. Так что было страшно подумать, что случится, если его рассердить. Хотя у химералов никогда не было эмоций, и ждать оставалось только случая, когда кто-то нападёт на Мин.
Итак, Мару тренировался с Анубисом на специальной площадке – такой же, как и у взрослых за мостом, только меньше раз в пять и возле самого обрыва. Вилисана ускакала на Сафире в лес ещё несколько часов назад и до сих пор отсутствовала, а Китара в кои то веки решила отдохнуть от беспрерывных экспериментов с магией и вышивала в комнате возле окна, случайно отыскав в одном из ящиков принадлежности.
Аксель от экспериментов отказаться не мог, поэтому сейчас он разложил перед собой на идеально ровном пеньке, специально подготовленном для работы, несколько мёртвых жуков и пытался хоть как-то воздействовать на них. Не обязательно оживить – просто пошевелить лапки магией или хотя бы изменить форму крылышек. На этот раз он не использовал наговоры, но итог был такой же, как и с ними. Нулевой. Впрочем, нет. В какой-то момент из пенька проклюнулась тоненькая ветвь и потянулась ввысь, выпуская салатовые листочки.
– Да ну! – Аксель ударил рукой по земле. – Я друид! Я могу давать жизнь, но не могу управлять смертью! Глупо даже пытаться это делать!
Недавно они с Игнисом и Вилисаной обсуждали интереснейшую идею – цикл Жизни и Смерти. В одной из точек круга, условно обозначенной «ноль», находится рождение, потом жизнь движется по своей траектории, идёт на убыль, переходит в старость – и наступает смерть. Но тотчас же, без всякой паузы она сразу переходит в жизнь – именно в точке «ноль». Насчёт этой идеи они долго спорили, и Вилисана утверждала, что пауза всё-таки есть, и именно её нужно пытаться словить при объединении магий. Игнис же предположил, что в какой-то мере в точке «ноль» даже идёт наслоение: смерть переходит в жизнь, всё ещё оставаясь смертью. Правда, Аксель разгромил эту теорию, заявив, что нельзя быть «немножко мёртвым» или «чуть-чуть живым». Игнис тотчас согласился, но потом уточнил, что это если говорить о людях. Напомнил о ткахеджах, на которых почему-то не могут воздействовать друиды, но могут некроманты, и которые живут сами по себе, не собираясь из сгустков магии, а вылупляясь из яиц. Этот пример заставил всех призадуматься и идею наслоения оставили, не отвергая, а просто отложив на время.
Аксель скрутил только что выросшую ветку в круг и смотрел на него очень пристально, пытаясь представить, что вот тут, где почка, и есть эта точка «ноль», а если предположить, что как раз за ней…
Совершенно случайно друид кинул взгляд на то, что было за веткой, и чуть не завопил. Над кустом на расстоянии нескольких саженей торчала белая костяная голова с тремя глазницами в рядок, жуткий череп почти в два раза шире человеческого, который никогда не был покрыт плотью. Аксель дёрнулся назад, упёрся ладонью в землю, чтобы не упасть, и приготовился отражать атаки существа с помощью пня.
– Да ладно, всё, всё! – возле страшной головы появились две тонкие ладони, повёрнутые наружу, потом они сжали череп и потянули его вверх. Внутри скрывалась знакомая голова с рисунком-паутиной. – Я просто хотел проверить твою выдержку!
– Лысый дурак! – Аксель таки опустился на землю полностью, спуская пар при помощи обзывания. – Дряхлая головешка! Опять за старое, да?
– Да ладно, у тебя выдержка получше моей будет, – Дарк вышел из-за куста. Пальцы одной руки он запустил мехору в глазницы и таким образом держал голову. – Я хотел помощи попросить.