– Абсолютно. А теперь скажите мне, месье Пуаро, если она даст свое разрешение, вы займетесь моим делом?
Повисла пауза. Кажется, мой друг мысленно дискутировал с самим собой. Наконец он спросил:
– А зачем вы обратились ко мне, предварительно не переговорив с ней?
– Ну, я подумал… – Брайан помолчал. – Я хотел убедить ее… прояснить все… в смысле позволить вам прояснить все. Я имею в виду, что, если вы будете расследовать дело, ничто не станет достоянием гласности, верно?
– Это зависит от многого, – спокойно сказал Пуаро.
– То есть?
– Если есть какая-то связь с преступлением…
– О, тут нет никакого преступления.
– Вы этого не знаете. Связь может быть.
– Но вы же сделаете все возможное ради нее… ради нас?
– О да, естественно. – Помолчав, он спросил: – Скажите, а этот преследователь… эта тень… какого он был возраста?
– О, довольно молодой. Около тридцати.
– А! – воскликнул Пуаро. – Это и вправду примечательно. Да, это делает историю гораздо более интересной.
Я уставился на него. И Брайан Мартин тоже. Уверен, для нас обоих его замечание прозвучало непонятно. Брайан вопросительно посмотрел на меня и изогнул бровь. Я покачал головой.
– Да, – пробормотал Пуаро. – История становится очень интересной.
– Возможно, он был старше, – с сомнением проговорил Брайан, – но я не уверен.
– Нет-нет, я убежден, что ваше наблюдение, месье Мартин, абсолютно точно. Крайне интересно… чрезвычайно интересно.
Ошарашенный загадочными словами Пуаро, Брайан Мартин не знал, что говорить или делать дальше. Поэтому он резко сменил тему:
– Забавная и удивительная была вчера вечеринка. На свете нет более своевольной женщины, чем Джейн Уилкинсон.
– Она монофокальна, – с улыбкой сказал Пуаро. – Единовременно видит только одно.
– И выходит сухой из воды, – сказал Мартин. – Как только люди терпят это, не знаю!
– Люди многое готовы стерпеть от красивой женщины, друг мой, – лукаво глядя на него, сказал Пуаро. – Если б у нее был поросячий нос, желтоватая кожа, сальные волосы, тогда – увы! – у нее не получалось бы «выходить сухой из воды», как вы выразились.
– Наверное, нет, – согласился Брайан. – Но иногда это приводит меня в бешенство. И в то же время я искренне предан Джейн, хотя, поверьте, изредка мне кажется, что она немного не в себе.
– Как раз напротив. Должен сказать, что действует она вполне здраво.
– Я имел в виду не это. Джейн вполне способна позаботиться о своих интересах; она наделена великолепной деловой проницательностью. Нет, я имею в виду, в моральном плане.
– А, в моральном…
– Она лишена нравственных устоев. Для нее не существует «плохо» и «хорошо».
– Припоминаю, что вы на днях говорили нечто в этом роде.
– Вот мы с вами сейчас говорили о преступлении…
– Да, друг мой. И что?
– Ну, меня не удивило бы, если б Джейн совершила преступление.
– Вы наверняка хорошо ее знаете, – задумчиво проговорил Пуаро. – Вы вместе с ней играли, не так ли?
– Да. Думаю, я вижу ее насквозь, досконально знаю ее. И могу легко представить, как она убивает.
– О, у нее горячий нрав, да?
– Нет, вовсе нет. Она холодна, как огурец. В том смысле, что, если кто-нибудь оказывается у нее на пути, она просто убирает его – не задумываясь. И ее нельзя осуждать за это – с точки зрения нравственности, я имею в виду. Она считает, что всякий, кто мешает Джейн Уилкинсон, должен быть устранен.
В его последних словах прозвучала горечь – впервые за всю беседу. Мне стало интересно, каким воспоминанием порождена эта горечь.
– Вы думаете, она пошла бы… на убийство? – Пуаро устремил на него внимательный взгляд.
Брайан глубоко вздохнул:
– В глубине души – да. Возможно, рано или поздно вы вспомните мои слова… когда узнаете ее, что ли. Она способна убить с той же легкостью, как выпить утренний чай. Я серьезно, месье Пуаро.
Брайан поднялся.
– Да, – тихо произнес мой друг, – я понимаю, что вы серьезны.
– Я знаю ее, – сказал Брайан Мартин, – знаю досконально.
Нахмурившись, он помолчал немного, а потом совсем другим тоном сказал:
– Что до того дела, о котором мы говорили… Через несколько дней я дам вам знать, месье Пуаро. Ведь вы возьметесь за него, не так ли?