Выбрать главу

Он разложил карты и стал их рассматривать. Проклятие! Совершенно не за что зацепиться. Надо же было Маргарет Чедвик родиться на свет, чтобы теперь так мучить его своей смертью!

Видит Бог, сама по себе она не большая утрата. Но — мозаика рассыпалась, и он обязан сложить все кусочки вместе. Так уж он устроен.

Он начал перекладывать карты, красные на черные, черные на красные.

Вокруг водохранилища Силвер-лейк было много очень хороших, очень дорогих домов с высокой арендной платой. У нижнего конца водохранилища сдавались довольно новые домики за умеренную плату. Несколько многоквартирных домов — одноэтажные спереди, двухэтажные сзади — стояли, раскрашенные в веселые яркие цвета, в ухоженных маленьких двориках.

Дом, в котором жила Хелен Росс, был светло-зеленого цвета. Она занимала нижнюю квартиру в заднем здании, 6707. Она быстро ответила на звонок.

— Лейтенант Мендоса? Входите.

Приятная гостиная. Аккуратная, но обжитая. Книги в высоком шкафу, журналы на полке. Комната вся бежевая, с бежевым ковром и зелеными и оранжевыми деталями, искусно разбросанными по подушкам, занавескам, лампам и орнаментам. Всего две картины, обе — репродукции. В последнее время Мендоса стал лучше разбираться в искусстве; он узнал обе картины. Та, которая побольше, — хорошая копия «Портрета мужчины» Эль Греко, другая — «Плотник» Морони. Необычные, интересные, редко воспроизводимые портреты. По-видимому, Хелен Росс, как и он, не очень любила искусство, лишенное жизни. Пейзаж, подобие жизни, ничего ему не говорил, портреты же нравились.

— Присядете? — предложила она. Хелен Росс была высокой, с прекрасной, хотя и немодной фигурой. Ей не дашь сорока. Круглое лицо, идеальная, без морщин, кожа, правильные черты, полные губы, карие глаза под изящными бровями и темно-каштановые волосы, не тронутые сединой. Спокойный серый цвет одежды, красивые тонкие руки. Для ее роста, подумал Мендоса, совсем небольшие, ухоженные.

— Спасибо, — сказал он, — думаю, вы догадываетесь, зачем я хотел вас видеть. — Умная женщина. Но он не удивился бы, если бы застал здесь Чедвика.

Ее карие глаза, не отрываясь, глядели на него.

— Чарлз беспокоился, — сказала она, — без всякой причины, но беспокоился. Он сказал, что вы не дурак, лейтенант, и что, кажется, вы думаете, будто у кого-то была причина ее убивать, несмотря на все обстоятельства. Он сказал, что вы… вторгаетесь в личную жизнь.

— Как и Маргарет, — ответил Мендоса. Он предложил ей сигарету, она взяла, прикурила от его зажигалки.

— Да, это так. Бедная девочка. Я встречала ее только однажды, но мне ее немного жаль.— Хелен Росс задумчиво курила.— Такой ужасный конец… Но вы уверены, лейтенант? Правда? Что это не какой-нибудь грабитель, напавший на нее ради кошелька?

— Простите, я не могу обсуждать с вами улики.

— Нет-нет, — она нетерпеливо взмахнула рукой, — я просто спрашиваю, потому что мне так казалось. Не будем об этом. Так вы действительно думаете, что именно я ее убила? Или мы вместе с Чарлзом? Его собственную дочь? Конечно, для вас, я полагаю, сталкиваться с людьми, которые могут так поступить,— привычное дело…

— Люди есть люди, миссис Росс. Одна из самых хладнокровных убийц, которых я когда-либо видел, была дама из высшего света. Ей не хватало денег, и среди прочего она пыталась свалить вину за убийство на свою дочь.

— Ну…— сказала она.— Конечно, Чарлз не… близок к обеим дочерям. Хотя это не его вина. Он сказал, что посвятил вас в свои семейные отношения. Между прочим, я не сообщила ему о вашем звонке. Думаю, он немного боится вас, лейтенант Мендоса.

— У него есть причина бояться, миссис Росс?

Она встрепенулась.

— Нет, конечно, нет. Абсурд полнейший. Как я понимаю, в данных обстоятельствах мы должны быть откровенны. Я… мне трудно, я не привыкла… выставлять напоказ свои чувства. Он рассказал мне, что сорвался и исповедался вам, когда рассердился. Но вы сказали — насчет несущественных подробностей, что вы не… — Она погасила сигарету. В комнате были пепельницы. Вероятно, они-то, в основном, и внушили Мендосе ощущение комфорта и удобства.— Лейтенант,— сказала она отрывисто,— я читаю газеты. Я знаю, что у нас очень хорошая полиция, честная и эффективная. Что вы редко совершаете грубые ошибки. Я несколько раз встречала ваше имя и догадываюсь, что у вас есть кое-какая репутация на работе. Я сказала Чарлзу: мы должны быть откровенны и рассказать все, что вы хотите узнать, чтобы вы не сделали ложных выводов. Я имею в виду, кажется невероятным, что вы могли подумать… Но мы нервничаем из-за возможной огласки. Он так боится скандала вокруг моего имени. Мужчины часто не догадываются, как сильны женщины.

Впервые Мендоса улыбнулся ей своей неожиданной обаятельной улыбкой.

— Как правило, гораздо сильнее нас.

Хелен Росс задумчиво на него посмотрела.

— Да, действительно. Полагаю, вы способны правильно судить о людях. Наверняка вы уже многое знаете о Маргарет, бедняжке. Какой она была. Как я говорила, мы встречались лишь однажды, но я поняла, что она собой представляет. Это очень хорошо видно. И ответом на то, о чем вы думаете, будет «да». Вы же понимаете, любой, столь… сладострастно подозрительный, как Маргарет, начал бы шевелить мозгами, когда Чарлз сказал, что должен работать в офисе четыре вечера в неделю.

Мендосе понравилось это «сладострастно». Самое подходящее слово.

— Догадываюсь, что начал бы, — сказал он. — Как я и предполагал.

— Не надо предположений. Если хотите знать, по-моему, Майра Чедвик об этом не задумывалась, потому что Чарлз ее не интересует, она целиком занята собой, клубными собраниями и так далее. Но Маргарет не поленилась проверить. На самом деле это не составило ей труда. Однажды вечером она за ним проследила. Он приехал прямо сюда, а мое имя есть на почтовом ящике.

— Ну и что она сделала потом? — спросил Мендоса.

— Именно то, что можно было ожидать. Она ведь должна вмешиваться, командовать. Как-то раз в субботу она приехала ко мне после обеда. Сказала, что «не одобряет» наши «нечистоплотные отношения» и что, на ее взгляд, она должна сообщить матери. Я пыталась себя сдержать, я видела, что она за человек, и Чарлз мне немного рассказывал. Я сказала, что едва ли это ее дело, у нее нет права вмешиваться ни в личную жизнь своего отца, ни в мою. Ну и разговор у нас был! Можете себе представить. Такая утомительная девица, точь-в-точь старая дева. Боюсь, под конец я наговорила ей грубостей, а она нисколько не утратила выдержки, только продолжала изображать праведницу и повторять всякие банальности. Как будто,— Хелен с отвращением чуть скривила губы, — она обнаружила, что отец содержит какую-нибудь певичку. Вроде этого.

— Да. И конечно, вы все рассказали мистеру Чедвику.

— Нет, — спокойно ответила Хелен Росс. — Потому что я знала, как он поступит. Он знал, что его жена не будет лично, простите, бить мне морду, а устроит вокруг меня скандал. Возможно, я потеряю работу. Да, вы думаете, Маргарет вся в мать. Так оно и было. Я не сказала ему, так как молила Бога, чтобы она это сделала.

— Ах, вот как, — сказал Мендоса. — В самом деле? Понимаю.

— Понимаете? Итак, все оставалось в подвешенном состоянии. Это не его вина, — почти с отчаянием проговорила Хелен. — Нет. Но он чертовски благородный. — Она нервно рассмеялась. — Он не стал бы мной рисковать, он не хотел скандала, в результате которого, вполне вероятно, нам пришлось бы жить на очень небольшие деньги. Я хотела, чтобы он попробовал. Я ему доказывала… Вы меня понимаете? Можете понять? Я хотела, чтобы она рассказала! Мне плевать на скандал. Если б только вы могли… Если бы все открылось, не надо было бы таиться. На работу Чарлза скандал не повлиял бы. Сенсации не случилось бы. И сейчас люди не… Его жена сама с ним никогда не разойдется, а его раскачать на развод можно было бы, наверное, только одним способом — если бы все, чего он так боялся, уже произошло. Не знаю, понимаете ли вы, о чем я говорю?