— Мне… нам ужасно неловко забирать вас от остальных.
— Не беспокойтесь, мисс Мендоса! Даже не думайте, что я не оставлю кто-то хороший вместо себя для мисс Картер и мисс Брайсон и Элгинсов. Они все милый народ. Есть моя племянница Мабель…
— Прекрасно! — вздохнула Элисон с большим облегчением. — Наверное, она так же аккуратна и добросовестна, как и вы?
— Сейчас она есть даже лучше, — сказала Берта. — В основном, я ее воспитывала. Она замужем, но любит зарабатывать. Она будет делать здесь настоящую хорошую работу, и что уж говорить, мне будет, правда, приятно приезжать к вам всякое время. Правда, интересно работать для настоящего сыщика, как лейтенант. Просто Фриц, видите ли, я просто не могу отделаться от Фрица, значит, я не смогу жить у вас. Он это не одобрит, нет. Кошки и все остальное.
— Хорошо, я понимаю, — сказала Элисон. — Тогда это просто будет как постоянная работа.
— Да, мисс Мендоса. Конечно, я иметь моя машина. Только это все Фриц, я не могу обещать никаких сверхурочных, когда у вас будут гости. Он поднимает такой шум, вы не поверите.
— Да? — удивилась Элисон. Казалось невероятным, чтобы здравомыслящая самостоятельная Берта находилась под пятой деспотичного мужа. — Но если вы ему объясните…
Берта откинула голову и расхохоталась.
— Это есть хорошо! Объяснить! Даю вам мое слово, это будет все равно, что объяснять вашему коту Сеньору. Он ожидать свой ужин строго шесть тридцать, я должна быть там, кормить его. Не берет еду ни от кого другого. Поднимает ужасный шум, если я опаздывать. Видите оно как. Но мне, правда, приятно приезжать к вам каждый день, мисс с Мендоса. Я думать, мне надо проще к этому относиться. Хотя не станешь отрицать, с Фриц тяжело. Одно хорошо — домовладелец не возражать, это так, что он иногда очень шумный.
— Да? — снова удивилась Элисон, представляя себе пьяного Фрица, который швыряет в Берту вещами, и откалываясь в это поверить. Подумать только — Берта! Позволяет, чтобы ею командовал какой-то…
— И еще, — сказала Берта, — он каждый вечер должен гулять, дождь или солнце. Иначе он станет слишком толстый. Хотя, вы понимать, я даю ему только самое лучшее. Тушеное мясо и говяжью печень. Он ее любит просто с ума сойти. А вот ему съесть витамины — сущее наказание. Прямо как кот Сеньор, когда ему давать проростки пшеницы.
— А! — произнесла Элисон, до которой начало смутно доходить.— А, я понимаю. Что… какой он из себя?
— Фриц, — ответила Берта, — немецкая овчарка, мисс Мендоса. Ужасно большой даже для своей породы. Я думать, наверное, глупо для меня держать подобное создание, по он есть компания. Он был самый забавный щенок, каких вы только видели. Еще умный. Я иметь его бумаги и все прочее, он настоящий породистый. Только ужасно большой. И он совсем не любить кошек, ни в какую.
— Я думаю, — сказала Элисон.
— Он как припустит за кошкой, и эта кошка со страху делает следы, даю вам мое слово. Теперь вы понимаете. Я их люблю, а Фриц нет. Значит, договорились, мисс Мендоса, мне это очень нравится, одно постоянное место, и я привести сюда на замену мою племянницу Мабель. Только я лучше продолжать жить там, где живу.
— Ну что ж, пусть так, — сказала Элисон. Из-за «немской овчарки». — Наверное, это будет где-то в декабре. Кто его знает, когда они начнут строить. Ох, уж эти архитекторы!
— Да, конечно, — ответила Берта. — Я расскажу Мабель. Будет замечательно, я буду ждать.
Итак, с Бертой все в порядке. Но эти архитекторы…
Глава 9
— Значит, вы полицейский и хотите знать о письме, которое я написал этой любопытной мисс Чедвик? — спросил Мартин О'Хара. — Еще бы, такая как она, сейчас же побежит звать полицейских. Я не сделал ничего плохого и не собираюсь жаловаться на нее, понятно? Кажется, я имею право защищать свой дом и семью. Говорят, мой дом — моя крепость. А она приходит, везде сует свой нос, рассказывает Энни, что я никуда не гожусь!
Мистер О'Хара имел рост примерно пять футов три дюйма и могучие мускулы. Огненно-рыжие волосы, густые, как щетка, рыжие усы и опасный огонь в голубых глазах.
Его жена, маленькая худенькая смуглая женщина встревоженно сказала из-за его спины:
— Прошу тебя, Марти. Это же полицейский. Он тебя арестует, если ты…
— У меня нет с собой ордера,— сказал Мендоса.— Полагаю, вы мне просто все расскажете, мистер О'Хара.
— Вы правы, черт вас побери, я все расскажу! Садитесь. Пива? Дело ваше. А я пропущу стаканчик.
— Да, дорогой,— и его жена побежала за пивом.
— Чертовы богатые суки ходят по бедным домам, раздают милостыню и думают, что раз у них больше денег, чем у меня, то они вправе учить нас жить! Но мне ни от кого никакая милостыня не нужна, я сразу так и сказал!
— Джулии надо было лечить зубы, Марти, — сказала его жена, аккуратно наливая пиво.
— Спасибо, Энни. Я знаю про зубы. Но почему мне не платить за то, чтобы поправить зубы собственному ребенку? В клинике разрешают платить в рассрочку. Просто потому, что свора этих пронырливых богатых сук любит потешить себя раздачей милостыни, когда их не просят… — он отхлебнул, поставил стакан и воинственно уставился на Мендосу. — Я, знаете ли, честный работяга, вожу мусоровоз. Зарабатываю восемьдесят пять долларов в неделю чистыми. И на эти деньги содержу жену и детей. Милостыню не прошу и не беру. Это все Энни, она вообразила — просто сдурела, — что если они помогут заплатить, то и ладно, и, черт побери, обо всем договорилась раньше, чем я об этом услышал. Я нисколько этого не хотел, я так и сказал. Но разве она хоть чуть прислушалась к моим словам, эта Чедвик? Дело было сделано, и она приезжала дважды в неделю и отвозила Джулию в клинику. В четыре часа, а я заканчиваю в три, поэтому в это время был уже дома. Маленькая сопливая дрянь! — Он снова поднял стакан.
— Я не думаю, что она такая, как ты говоришь, Марти. Не забывай, что она, наверное, живет в большом доме, и все такое, и наверняка не знает простых людей.
— Тогда пусть она, ради Бога, остается в своем большом доме! Значит, я прихожу домой, — продолжал он рассказывать, — и я устал. Я целый день вожу здоровенный грузовик. Поэтому я люблю сесть и расслабиться, выпить несколько стаканов пива. Я сам покупаю это чертово пиво, разве нет? Какое, черт подери, право имеет эта баба говорить Энни, что я плохой муж и отец, запойный алкоголик — вот что она говорит из-за нескольких стаканов пива — и не могу платить дантисту за своих детей! Она, гадина, хочет убедить Энни бросить меня! Из-за того, что я люблю пиво и не очень-то правильно говорю по-английски, она болтает, что я плохо влияю на детей! На своих детей!
— Не очень тактично, — сказал Мендоса.
— На своих детей! Энни, еще пива. Позвольте мне сказать вам, мистер, я своих детей воспитываю правильно, всех шестерых. Не разрешаю им мошенничать, врать, я их порю, и они знают, за что. Всю жизнь они каждое воскресенье ходят в церковь. Но Энни… Эта особа Чедвик сбивает ее с толку. Раньше ты всегда была мной довольна! — добавил он, обращаясь к жене.
Она осторожно налила пиво.
— Ну будет тебе, Марти. Просто она все время говорила насчет детей. Я не знаю, она-то образованная и знает все эти вещи. Из-за этого я и чувствовала себя какой-то несчастной, она говорила только…
— Черт побери, я не позволю никакой сопливой бабенке и никому другому приходить и делать мою жену несчастной, понятно? Значит, она пожаловалась…
— Нет, — сказал Мендоса. — Она мертва, мистер О'Хара. Убита. В прошлую субботу вечером.
— Убита, о Иисус! — воскликнул О'Хара. Он даже про пиво забыл.— Ну и ну, будь я проклят! — Потом он рассмеялся. — Держу пари, кто бы он ни был, у него была неслабая причина! Даю голову на отсечение, она здорово это заслужила.
— Ну, Марти, так же нельзя! Какое несчастье! Я уверена, что она хотела, как лучше.