Последняя мысль его потрясла. Ужасно. Но это бесчеловечный закон: если кто-то совершил более или менее инстинктивный акт с женским телом (причем с женщиной напряженной, неловкой, чуть ли не против ее воли), то обязательно должен любить результат совершенного акта. Он стоял, и его не покидала мысль о Хелен, теплой доброй Хелен, с которой ему всегда было хорошо.
— Горевать о смерти — грех, и сила греха есть закон, но слава Богу, который дал нам победу через нашего Господа Иисуса Христа. Потому, братья мои, будьте тверды…
Все это время Лаура Чедвик думала только одно: «Я ее ненавидела, и она умерла, слава Богу. Это безнравственно, но я ничего не могу поделать. Я ее ненавидела, и она, слава Богу, умерла».
Лаура поближе придвинулась к Кену: почувствовала его спокойное тепло, его теплую руку. «Слава Богу, она мертва, мне должно быть стыдно, но я ее ненавидела».
— Ты знаешь, о Господи, тайны наших сердец. Милостиво услышь нашу молитву и пощади нас, Господи…
Роза Ларкин испытывала подобающие моменту чувства, которые она забудет через несколько часов.
Роберта Силверман, приехавшая, к своему удивлению, на похороны, ощущала некоторую вину, потому что все время мысленно возвращалась к тому полицейскому сержанту, который позвонил ей и извиняющимся тоном пригласил поужинать в субботу вечером. Сама себе удивляясь, она согласилась… «Лейтенант Мендоса. Он обязательно найдет. Элисон Мендоса — забавное сочетание… должно быть, с ним непросто жить бок о бок изо дня в день. Пожалуй, он даже слишком умный. Неудобно. Сержант Джон Паллисер…»
Джейнис Хедли праведно думала обо всем, что полагается, и заодно беспокоилась, так ли ей идет новая шляпка, как уверяла продавщица.
Миссис Сильвия Эшбрук, одна из немногих, искренне молилась вместе со священником.
Кругом толклись репортеры и фотографы, собралась горстка зевак.
— Милость Господа нашего Иисуса Христа, и любовь Бога, и поддержка Духа Святого да пребудут с нами во веки веков. Аминь, — проговорил преподобный Мертон и закрыл молитвенник.
Люди от могилы стали подниматься по склону к дороге и своим машинам. Замелькали вспышки. Кто-то — Роберте показалось, что жених Лауры Чедвик — сердито запротестовал. Роберта обнаружила, что бредет рядом с Розой Ларкин, глупой женщиной, которая ей никогда особенно не нравилась. Та что-то сказала, что принято в подобных случаях. Здесь же шел Джордж Арден, довольно приятный внешне, в строгом темном костюме и при галстуке, со скорбным лицом.
— Все прошло так, что Маргарет понравилось бы, — тихо сказала Роза Ларкин.
Роберта непочтительно подумала: «Да неужели?» Она перешагивала через бронзовые надгробные плиты. Вышла на вершину подъема, к веренице машин.
Посредине узкой дороги появился новый автомобиль. Длинная черная сверкающая машина, которая всем своим видом внушает ощущение власти и денег. Мендоса стоял, небрежно прислонившись к дверце, и словно чего-то ждал. «Он выглядит, — подумала Роберта, — как экранный злодей. Узкая линия рта, на лице выражение небрежной уверенности видавшего виды человека. Только сдержанный, без нахальства. Очень хорошая одежда, сигарета в зубах. Не то чтобы красив, но он из тех мужчин, кому женщины охотно отдаются. Весьма охотно».
Он ждал, и в тот момент, когда мимо проходил Джордж Арден, бросивший на него нервный взгляд, затоптал сигаре ту и сказал:
— А, мистер Арден. Извините меня. Я надеялся вас здесь застать.
Роберта прошла мимо, возле своей машины она остановилась и оглянулась.
— Э-э… Что вам? — нервно произнес Арден. Остановился.
— Очень прошу меня простить, что побеспокоил вас в такое время. (Чедвики и Кеннет Лорд шли сразу за Арденом и были уже у самой дороги.) Очень… э-э… бестактно с моей стороны. И мучительно. Но, к сожалению, мы работаем круглые сутки, мистер Арден. В какое время вы с мистером Дарреллом приехали в «Викторианскую комнату» в субботу вечером?'
Арден побелел как смерть.
— В… Не понимаю, о чем вы, я никогда не слышал… Какого черта?! Проклятый хитрый фараон, вы мне надоели… Я не обязан вам говорить ни-че-го… Майк мне говорил… не ваше дело! Я…
— Бармен, — очень мягко сказал Мендоса, — утверждает, что вы оба пришли около девяти. Теперь очевидно, что кто-то лжет, мистер Арден. Вы говорили, что были в «Голливуд боул» и остановились выпить около одиннадцати. Не так ли, мистер Арден?
Большинство слышавших разговор людей остановились и слушали.
— Я… я… легавый чертов,— сказал Арден,— я… что, черт побери… Это она… Я сказал вам правду! Мы сказали! Если этот проклятый дурак, тупой брехун Эл что-то вам наплел, то я тут ни при чем… Я не могу назвать точное время… Какое вы имеете право?…
— Даже предположить не можете, мистер Арден? — промурлыкал Мендоса. — Десять сорок пять, одиннадцать, четверть двенадцатого?
— Идите вы к черту! — вдруг заорал Арден и бросился бежать. Спотыкаясь, он добежал до обшарпанного серого «чевви», влетел внутрь, завел мотор.
Мендоса не пошевелился, чтобы его догнать. Он прислонился к длинной низкой черной машине, достал сигарету и прикурил от серебряной зажигалки. Без особого интереса следил за удалявшимся «чевви».
Его обступили репортеры:
— Какова ваша версия, лейтенант?
— Убийца имел личный мотив?
— Ее убил любовник?
— Несколько слов для вечернего выпуска, лейтенант!
Мендоса не проронил ни слова. Он курил, облокотившись на машину.
Через толпу репортеров пробился Чарлз Чедвик.
— Я требую соблюдать приличия, — сказал он холодно. — Будьте любезны… Не превращайте религиозную службу в балаган. Вы не на сцене!
Мендоса выпустил из носа две струйки дыма. «Ох, артист», — подумала Роберта.
— Мистер Чедвик,— проникновенно ответил он,— мы обязаны выполнять свою работу так, как можем, где можем и когда можем. Расследуя убийство, нам приходится заглядывать во множество разных углов, и иногда — иногда, мистер Чедвик — мы находим скелеты в шкафу. Если вы понимаете, что я имею в виду. (Чедвик сделал шаг назад, прочь от него.) Нам это может не нравиться,— продолжал Мендоса, — и людей это возмущает. Это понятно. Но нам приходится интересоваться личной жизнью. И тогда выясняются кое-какие вещи. Некоторые из них не имеют отношения к делу. Просто мы должны отделять зерна от плевел. И время от времени вынуждены действовать несколько жестко. Вот и все.
— Я…— сказал Чедвик. Затем он круто повернулся и пошел с женой к своей машине.
Лаура и Кеннет Лорд последовали за ними.
Старый «чевви» Джорджа Ардена был уже далеко у подножия холма. Роберта помедлила у своего «студебекера» и снова оглянулась. Чедвики садились в новый «понтиак». Кен Лорд помогал Лауре забраться в свой «олдомобиль». Остальные тоже рассаживались по машинам, стоящим по обе стороны узкой извилистой дороги.
Сыщик по-прежнему стоял, прислонившись к огромной низкой черной машине, и курил, глядя куда-то в пространство.
Роберта села в свой автомобиль. Он, кажется, парень что надо, этот Луис Мендоса, но замуж за него она, скорее всего, не пошла бы.