— Не приуменьшай, Арт. Она могла набрести на что-то серьезное. Заставить ее подруг говорить — занятие деликатное. Думаю поручить это тебе и Скарни. Я тоже этим займусь, но вечером собираюсь навестить миссис Хелен Росс.
Мендоса позвонил ей на работу в четыре часа и спросил, удобно ли ей с ним встретиться. В ответ он услышал теплый низкий голос, ровный и без тени удивления.
— Конечно, лейтенант. Я даже ждала вашего звонка. В восемь часов меня вполне устроит.
Спокойная женщина, сказал он про себя. Умная. Такая из себя не выходит.
Когда он приехал домой, Элисон со свирепым видом сидела на кушетке и перешивала кайму на новом платье. Кошки сидели в ряд, глядя на нее круглыми изумленными глазами, а она на двух языках ругалась словами, которые не подобает употреблять даме.
— Молчи, — сказала она, в очередной раз уколола палец и вскрикнула: — Как я ненавижу шить! Все эти чертовы обобщения, дескать, любая настоящая женщина… О черт! Противная нейлоновая нитка! Теперь я снова должна вдевать ее в иглу…
Мендоса взял у нее нитку с иголкой, с первого раза попал в ушко и вернул ей.
— Во всех приличных магазинах,— сказал он,— есть специальный отдел. За пустяковую плату вещь подгонят по фигуре. И ты еще обвиняешь меня в глупой мелочной экономии.
— Знаю, знаю! Это какая-то епитимья — проявляется мой пуританский шотландский характер. Я постепенно привыкну, как и к другим вещам, которые я никогда раньше не могла себе позволить. Проклятие!
— Если бы ты взяла наперсток, — сказал Мендоса, — то не кололась бы так часто.
— Для меня шить с наперстком, все равно, что управлять машиной в перчатках. Одинаково неудобно. Ради Бога, уйди, не маячь перед глазами.
Мендоса взял на руки Баст, которая ласково ударила его по усам мягкой лапой.
— Вот теплое приветствие любви, нежная жена стремится сделать дом счастливым и уютным для своего хозяина и господина. Когда усталый от дневных трудов, он приходит домой… Cuidado, осторожно, ты попадешь в Баст! — Он увернулся от диванной подушки, посадил на нее Баст и ретировался на кухню.
Здесь он посвятил себя приготовлению порции очень холодного и очень крепкого коктейля «Маргарита» — занятию непривычному, поскольку сам не любил смешанные напитки, да и вообще не был любителем спиртного. Он поставил стакан в холодильник. Отмерил в шейкер ровно шесть унций текилы. Добавил две унции «Трайпл Сек» и четыре — холодного лимонного сока. Отколол шесть кубиков льда и положил их в электрическую мельницу. Оторвал бумажное полотенце и насыпал на него аккуратным кружком добрую щепоть соли. Положил лед в шейкер и тщательно все взболтал. В гостиной тихо.
— Вот уж чем заниматься! — сказала Элисон спустя секунд тридцать.
Мендоса достал из холодильника запотевший стакан, окунул его ободком в соль, перевернул, наполнил и отнес жене.
Она облизывала израненный палец. Рядом лежало законченное платье.
— Amante! — сказала она. — Для начинающего ты сделал очень неплохо. Как раз то, что я хотела… Ты хочешь меня напоить? Очень крепкий коктейль. Сам не будешь?
— Только не эту ерунду. Я не очень-то хочу, но за компанию выпью. — Он налил себе немного водки. — У нас опять все рассыпалось, — и он рассказал ей об алиби Ардена и Даррелла.
— Бедный Луис. Как досадно.
— Слабо сказано. Я собираюсь после обеда начать заново.
— У меня есть замороженное тресковое филе, — с готовностью сказала Элисон, потягивая коктейль. — Говорят, для головы полезно… Ладно, больше не буду пить, хоть очень хочется. Хватит. Допивать придется тебе, не надо было делать так много.
Хотя текила ему не особенно нравилась, он доверху налил стакан и поставил его перед собой на стол, пока Элисон готовила рыбу. Он достал колоду карт, рассеянно ее перетасовал и, как будто предсказывая судьбу, разложил в случайном порядке. Вечером он собирался в свой Голливудский клуб перекинуться в покер. Он собрал карты и снова их перетасовал, размышляя о том, что преуспевающий продавец подержанных автомобилей, один из его предполагаемых партнеров, не очень-то расстроится, когда узнает, что Мендоса не пришел. Однажды этому продавцу придется отказаться от покера. Когда ему не удастся больше никого найти, чтобы на пару играть против одного Мендосы-Угрозы.
Он разложил карты и стал их рассматривать. Проклятие! Совершенно не за что зацепиться. Надо же было Маргарет Чедвик родиться на свет, чтобы теперь так мучить его своей смертью!
Видит Бог, сама по себе она не большая утрата. Но — мозаика рассыпалась, и он обязан сложить все кусочки вместе. Так уж он устроен.
Он начал перекладывать карты, красные на черные, черные на красные.
Вокруг водохранилища Силвер-лейк было много очень хороших, очень дорогих домов с высокой арендной платой. У нижнего конца водохранилища сдавались довольно новые домики за умеренную плату. Несколько многоквартирных домов — одноэтажные спереди, двухэтажные сзади — стояли, раскрашенные в веселые яркие цвета, в ухоженных маленьких двориках.
Дом, в котором жила Хелен Росс, был светло-зеленого цвета. Она занимала нижнюю квартиру в заднем здании, 6707. Она быстро ответила на звонок.
— Лейтенант Мендоса? Входите.
Приятная гостиная. Аккуратная, но обжитая. Книги в высоком шкафу, журналы на полке. Комната вся бежевая, с бежевым ковром и зелеными и оранжевыми деталями, искусно разбросанными по подушкам, занавескам, лампам и орнаментам. Всего две картины, обе — репродукции. В последнее время Мендоса стал лучше разбираться в искусстве; он узнал обе картины. Та, которая побольше, — хорошая копия «Портрета мужчины» Эль Греко, другая — «Плотник» Морони. Необычные, интересные, редко воспроизводимые портреты. По-видимому, Хелен Росс, как и он, не очень любила искусство, лишенное жизни. Пейзаж, подобие жизни, ничего ему не говорил, портреты же нравились.
— Присядете? — предложила она. Хелен Росс была высокой, с прекрасной, хотя и немодной фигурой. Ей не дашь сорока. Круглое лицо, идеальная, без морщин, кожа, правильные черты, полные губы, карие глаза под изящными бровями и темно-каштановые волосы, не тронутые сединой. Спокойный серый цвет одежды, красивые тонкие руки. Для ее роста, подумал Мендоса, совсем небольшие, ухоженные.
— Спасибо, — сказал он, — думаю, вы догадываетесь, зачем я хотел вас видеть. — Умная женщина. Но он не удивился бы, если бы застал здесь Чедвика.
Ее карие глаза, не отрываясь, глядели на него.
— Чарлз беспокоился, — сказала она, — без всякой причины, но беспокоился. Он сказал, что вы не дурак, лейтенант, и что, кажется, вы думаете, будто у кого-то была причина ее убивать, несмотря на все обстоятельства. Он сказал, что вы… вторгаетесь в личную жизнь.
— Как и Маргарет, — ответил Мендоса. Он предложил ей сигарету, она взяла, прикурила от его зажигалки.
— Да, это так. Бедная девочка. Я встречала ее только однажды, но мне ее немного жаль.— Хелен Росс задумчиво курила.— Такой ужасный конец… Но вы уверены, лейтенант? Правда? Что это не какой-нибудь грабитель, напавший на нее ради кошелька?
— Простите, я не могу обсуждать с вами улики.
— Нет-нет, — она нетерпеливо взмахнула рукой, — я просто спрашиваю, потому что мне так казалось. Не будем об этом. Так вы действительно думаете, что именно я ее убила? Или мы вместе с Чарлзом? Его собственную дочь? Конечно, для вас, я полагаю, сталкиваться с людьми, которые могут так поступить,— привычное дело…
— Люди есть люди, миссис Росс. Одна из самых хладнокровных убийц, которых я когда-либо видел, была дама из высшего света. Ей не хватало денег, и среди прочего она пыталась свалить вину за убийство на свою дочь.
— Ну…— сказала она.— Конечно, Чарлз не… близок к обеим дочерям. Хотя это не его вина. Он сказал, что посвятил вас в свои семейные отношения. Между прочим, я не сообщила ему о вашем звонке. Думаю, он немного боится вас, лейтенант Мендоса.
— У него есть причина бояться, миссис Росс?
Она встрепенулась.