В ходе наступления на старых руководителей под огонь, естественно, попадал и Чжоу Эньлай, но его положение определялось и в этом случае позицией Мао Цзэдуна. Он, осуществляя «культурную революцию», с одной стороны, считал выгодным сохранять Чжоу Эньлая в качестве главы правительства КНР и даже формально сделал его преемником Лю Шаоци на посту второго человека в партии, руководителя повседневной работой аппарата ЦК КПК.
Мао Цзэдун рассчитывал таким образом сохранять в глазах иностранных правительств представление об известной легитимности власти в КНР, о том, что во главе внешней политики страны стоит умный и прагматичный политик, с которым можно в случае необходимости иметь дело.
Внутри страны Мао Цзэдун рассчитывал на то, что сохранение Чжоу Эньлая на его посту дает возможность удерживать от сопротивления «культурной революции» определенную и влиятельную часть партийногосударственной номенклатуры, да и часть населения страны.
Особенно важно для Мао Цзэдуна было то, что он имел возможность использовать Чжоу Эньлая в качестве посредника между собой и группировками военачальников, которые ненавидели формально единственного заместителя Мао Цзэдуна в качестве вождя «культурной революции» маршала Линь Бяо и были согласны через Чжоу Эньлая согласовывать свои позиции с Мао Цзэдуном.
Иными словами, Чжоу Эньлай был нужен Мао Цзэдуну и руководителям крупнейших группировок военачальников как чиновник, через которого можно было опосредованно, а не напрямую, что облегчало маневры и достижение договоренности, достигать компромисса; это также помогало сохранять лицо и Мао Цзэдуну, и упомянутым военачальникам.
«Культурная революция», по сути дела, не затронула армию, которая была нужна Мао Цзэдуну для того, чтобы сохранять его власть и подкреплять его действия во время «культурной революции».
В то же время такая политика разобщения гражданских и военных чиновников помогла Мао Цзэдуну нанести удар по Лю Шаоци и другим руководителям, которых Мао Цзэдун считал своими главными врагами.
Во время «культурной революции» Мао Цзэдун не трогал большинство военачальников, ограничившись разгромом лишь одной, а затем другой их группировки — группировок маршалов Пэн Дэхуая и Хэ Луна, и в то же время оставляя в неприкосновенности маршалов Лю Бочэна, Сюй Сянцяня, Не Жунчжэня, Е Цзяньина. Эти маршалы, в свою очередь, при условии, что их самих и армии в целом не коснется «культурная революция», были готовы поддерживать «культурную революцию», устранение Лю Шаоци и многих других руководителей. Чжоу Эньлай и служил в этом механизме посредником между Мао Цзэдуном и упомянутыми военачальниками.
С точки зрения Мао Цзэдуна, было выгодно предоставить новым молодым политикам возможность творить произвол в стране, навязывая ей идеи и курс Мао Цзэдуна, и при этом, с другой стороны, раскалывать всех возможных противников «культурной революции» и самого Мао Цзэдуна, внушая им мысль о том, что есть в руководстве страны некие разумные силы.
Мао Цзэдун учитывал, что в Китае всегда найдется много людей, которые охотно примут такого рода представления, добровольно будут поддерживать в себе ничем не обоснованную веру в «добрых правителей». В этом качестве и выступал Чжоу Эньлай.
Мао Цзэдун сознательно способствовал созданию мифа о Чжоу Эньлае как о разумном политике, который будто бы придерживался средней линии, хотя на самом деле выполнял только то, что Мао Цзэдун считал необходимым делать в своих и только своих интересах.
Наличие такого мифологизированного образа Чжоу Эньлая позволяло, по расчетам Мао Цзэдуна, и ему самому оставаться как бы над схваткой, сохраняло ошибочное и обманчивое представление о нем как о мудром верховном правителе, вожде, который может все понять, но которому не все известно.
Если принять все это во внимание, то можно глубже разобраться в сущности того, что сторонники Мао Цзэдуна называли борьбой новых политиков, выдвиженцев «культурной революции», против Чжоу Эньлая.
Отметим сразу одно важное положение: Мао Цзэдун допускал лишь косвенную критику на словах в адрес Чжоу Эньлая, но у такого рода выступлений всегда существовал предел, за который никто и никогда не мог перейти.
К Чжоу Эньлаю никогда не применялись методы, которые Мао Цзэдун допускал и санкционировал в отношении Лю Шаоци, Пэн Дэхуая и других политиков, которых он рассматривал в качестве своих главных врагов. Критика Чжоу Эньлая могла быть только косвенной — Мао Цзэдун не допускал, чтобы прямо называлось имя Чжоу Эньлая.