Утверждалось также, что в оценку исторических личностей в предшествующий период истории КНР была внесена большая путаница; в частности, говорилось о путаной оценке Конфуция. Выдвигался тезис о том, что следует критиковать ошибки отдельных личностей и подчеркивать их исторические заслуги. Особый упор делался на утверждении о необходимости не искажать историю. Например, отрицался бытовавший ранее постулат о том, что в Цзинганшане с силами Мао Цзэдуна первыми соединились войска Линь Бяо, в то время как в действительности это были отряды Чжу Дэ. [229]
Одновременно велась борьба против высказываний и действий, направленных на создание культа личности. Подчеркивалось, что следует выступать за коллективное руководство, [230] которое предусматривает предоставление права высказываться и даже «ругать». В этой связи упоминалось о том, что 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва, в соответствии с предложением Хуа Гофэна, высказался против того, чтобы взгляды отдельных руководителей представлялись как «указания», а также подтвердил право членов КПК высказывать критические замечания в адрес вышестоящих партийных руководителей вплоть до членов ЦК КПК и членов постоянного комитета ВСНП. [231]
Все это отражало как борьбу по вопросу об оценке личности и роли Мао Цзэдуна, так и продолжавшуюся фракционную борьбу в руководстве партии.
Оценку роли Мао Цзэдуна в начале 1979 г. дать не удалось: одни требовали основное внимание сосредоточить на осуждении культа и действий Мао Цзэдуна, на недопущении повторения ошибок, на наказании тех, кто, наряду с Мао Цзэдуном, несет ответственность за преступления периода «культурной революции» и более ранних периодов истории как КПК, так и КНР; другие настаивали на том, чтобы дать Мао Цзэдуну сбалансированную оценку, признать и его заслуги, и его недостатки; в каждый отдельный период истории КПК и КНР отмечать заслуги Мао Цзэдуна, упоминая в тех отдельных случаях, когда без этого нельзя обойтись, и о некоторых его недостатках. Борьба по этому вопросу была настолько острой, что вряд ли можно было ожидать, что она закончится в ближайшее время.
С другой стороны, при обсуждении этих вопросов явно проскальзывало намерение создавать для представителей разных фракций равные возможности, равное участие в руководящей деятельности. Фактически отвергалось выпячивание личности Хуа Гофэна, имевшее место в первый период после смерти Мао Цзэдуна. Тогда Хуа Гофэна начали именовать «мудрым вождем», очевидно, чтобы отличать его от Мао Цзэдуна, которого в свое время называли не иначе как «великим вождем». Хуа Гофэн потерял свои прежние права и прежнее положение.
Одновременно ощущалось, что в начале 1979 г. большинство в руководстве не желало и выдвижения кого-либо иного, помимо Хуа Гофэна, на пост первого среди лидеров и тем более единоличного лидера в руководстве. Этим было обусловлено подчеркивание тезиса о «коллективности руководства» партией и государством, о коллективе вождей или о коллективном вожде. В этом находила отражение реальная ситуация, состоявшая в том, что после смерти Мао Цзэдуна в КПК вновь значительно усилилась фракционность, а региональные группировки стали консолидироваться в новых условиях. Отсюда, естественно, проистекало определенное ослабление власти центра, признания его авторитета. Очевидно, со временем можно было ожидать еще более четкого выделения региональных партийно-военных группировок, оформления их руководства, ввода их представителей в центральные руководящие органы и уже затем формирования в новом составе центральной руководящей элиты, в которой некий новый лидер мог занять положение, по крайней мере формально, общепризнанного «человека номер один» в руководстве партией и государством.
Критика установки о «диктатуре масс»
Критике подвергалась установка о «диктатуре масс», авторство которой приписывалось «четверке». Утверждалось, что такая постановка вопроса противоречит марксизму-ленинизму, интересам партии и народа. Отмечалось, что действия, подобные «диктатуре масс», еще встречаются «в некоторых местах и по сей день». [232]
Дело в том, что тезис о «диктатуре масс» позволял в период «культурной революции» тому или иному руководителю или вожаку формально внепартийных массовых революционных организаций выступать против своих противников, опираясь на так называемые «массы», и при этом трактовать эти действия как акции людей, наделенных высшей властью, властью более высокой, чем власть административная или даже формальная власть партийного органа, ибо «массы» имели якобы право на «диктатуру» над любыми, в том числе и законно существовавшими, органами власти. Установкой о «диктатуре масс» оправдывалось беззаконие. В 1979 г. руководители стремились навести порядок и, естественно, выступали против установок, которые теоретически обосновывали беспорядки, выступления против органов власти. Такие действия имели место и в начале 1979 г. Борьба против них велась как практически, так и теоретически, поэтому в центральной печати и появились статьи, осуждавшие установку о «диктатуре масс».