Газеты писали о том, что не все проблемы в жизни страны могут быть решены немедленно. Признавалась необходимость решить проблемы, унаследованные от «культурной революции», но вместе с тем утверждалось, что работа в этой области должна быть подчинена задаче укрепления единства «революционных рядов», решению конкретных вопросов настоящего времени; многие из вопросов прошлого невозможно решить тотчас: «Есть так много людей, в отношении которых нужно реализовать политические установки, что в целом здесь нужно соблюдать последовательность, нельзя все решать сразу; некоторые вопросы могут быть решены лишь по истечении определенного времени». Спрашивали: «Можно ли распылять силы на дела прошлого?» Ответ: «Помня о погибших в результате репрессий боевых товарищах, мы должны сосредоточить усилия на осуществлении в жизни их заветов».
Таким образом, признавалось, что даже пересмотр дел требовал длительного времени. Ситуация в стране была при этом такой, что никак не удавалось приступить к нормальному развитию экономики, в этой связи и была выдвинута мысль о том, чтобы считать три года, 1979–1981 гг., временем урегулирования экономики.
Население, поняв, что можно критиковать многие установки эпохи Мао, требовало улучшать жизнь масс. Руководство признавало, что решение этой задачи связано с общим подъемом экономики, и в своих действиях люди должны исходить «из интересов целого»: «Нужно ли и дальше сохранять призыв действовать в духе упорной борьбы и самоотверженности? Да, нужно. Дух упорной борьбы и самоотверженности имеет значение не только в экономической, но и в политической области. Этот дух является ценным наследием революции; ни в коем случае нельзя отбрасывать его. При осуществлении четырех модернизаций нельзя обойтись без того, чтобы в течение нескольких десятилетий проявлять дух упорства и самоотверженности в борьбе».
Мы видим, что руководство ориентировало население на многие десятилетия тяжелого труда без заметных признаков повышения уровня жизни. Даже в идейном плане руководство не могло тогда сказать всю правду о «культурной революции», открыто и до конца осудить Мао Цзэдуна и его политику, а это усугубляло трудности в стране.
Осуждение в принципе в решениях партийных органов, в лозунгах ряда установок эпохи Мао Цзэдуна с радостью воспринималось большинством населения. Оно требовало воплощения этих лозунгов в жизнь. В то же время руководители партии, будучи расколоты на фракции, не могли превращать в практику большинство лозунгов и установок, которые появлялись в ходе политической борьбы в руководстве и теми или иными путями доходили до населения. Это порождало новые трудности в стране.
Население требовало расширения демократических прав. Руководство заявляло о том, что, «говоря о демократии, мы не должны отрываться от централизма. Нельзя препятствовать нормальному порядку работы и подрывать его, а также производственную дисциплину и общественный порядок… Сознавая, что в прошлом демократии было совершенно недостаточно и что в настоящий период особенно необходимо делать упор на демократию, вместе с тем ни в коем случае нельзя отрицать централизм. Отрицание приоритета централизма над демократией, проведение идеи о том, что демократия не должна ограничиваться дисциплиной, отнюдь не является подлинной народной демократией, а представляет собой всего лишь анархизм… Нынешнее время — это время решительного вычищения анархизма. Мы должны на деле обеспечить демократические права народа и в то же время умело направлять людей на правильное использование демократических прав. Только тогда демократическая жизнь может получить здоровое развитие и могут быть созданы благоприятные условия для приведения в движение активности широких масс, укрепления связей партии и правительства с народом». [258]
Трудно было управлять страной в условиях, когда руководителям приходилось разрушать режим единоличной власти, существовавший при Мао Цзэдуне. Отказываться от привычных методов управления было очень нелегко.