Иными словами, Мао Цзэдун предпочел отдать международные дела в ведение Кан Шэна.
Получив право на руководство проведением политической кампании, то есть «культурной революции», в отделе Кан Шэн смог реализовать свои замыслы в отношении Ван Цзясяна, которого подвергали разного рода издевательствам и физическим мучениям. Его выводили на большие и малые «митинги борьбы», «делали из него реактивный самолет», заставляя принимать мучительную позу — подолгу держали на митинге со связанными вместе и заломленными за спину руками и опущенной вниз головой; вешали на грудь табличку с надписью «преступник», таскали по улицам, оскорбляли, держали в заключении, а затем выслали в деревню «на трудовое перевоспитание».
В 1970 г. Ван Цзясяна по указанию Чжоу Эньлая возвратили в Пекин из Синьяна, что в провинции Хэнань, для лечения острого заболевания. После событий 1971 г. Мао Цзэдун и Чжоу Эньлай, как утверждала пекинская печать, настаивали на возвращении Ван Цзясяна к работе. Чжоу Эньлай высказался за то, чтобы поручить Ван Цзясяну организацию группы по внешней политике в ЦК КПК, однако Кан Шэн и «четверка» противодействовали этому.
В начале 1974 г., во время так называемого движения «критики Линь Бяо и Конфуция», в газете «Бэйцзин жибао» появилась статья с критикой «трех примирений и одного сокращения». 24 января 1974 г. Ван Цзясян ознакомился с этой статьей, перепечатанной в «Жэньминь жибао». Вечером у того же дня он получил повестку на «митинг критики Линь Бяо и Конфуция» с указанием «взять с собой талоны на хлеб и т. д.». Потрясенный этим, Ван Цзясян не спал всю ночь и на следующее утро умер от разрыва сердца.
Чжу Чжунли сообщила, что впоследствии Ван Цзясян был посмертно реабилитирован и с него сняты обвинения в проведении линии на «три примирения и одно сокращение» и на «три капитуляции и одну ликвидацию». [295]
Можно предположить, что в первой половине 1979 г. в руководстве одновременно существовали тенденции к продолжению борьбы против нашей страны и к пересмотру, по крайней мере в области тактики, политики, которая проводилась Мао Цзэдуном в отношении СССР, особенно в период «культурной революции».
При этом установки Мао Цзэдуна по этому вопросу в первой половине 1979 г. продолжали определять курс в отношении нашей страны.
В начале мая 1979 г. в центральной печати появились утверждения о том, что «идеи Мао Цзэдуна» «в прошлом были знаменем революции в Китае; и в будущем они также вечно будут знаменем дела социализма в Китае и борьбы против гегемонизма». Эти утверждения соседствовали с хвалебными оценками «теории товарища Мао Цзэдуна о трех мирах», которая «открыла» «новые горизонты в борьбе на дипломатическом и международном фронтах, заложила краеугольный камень для единого всемирного фронта борьбы против гегемонизма, а значит, для будущего всего человечества». [296]
Возможно, это отражало выступление определенных сил против поворота к нормализации в отношениях с нашей страной.
В начале 1979 г. прояснялись и некоторые детали китайско-американских отношений, импульс которым дала, в частности, политика Мао Цзэдуна во время «культурной революции». О взаимопонимании, которое существовало у президента США Р. Никсона с Мао Цзэдуном уже в 1972 г., свидетельствовало секретное письмо Р. Никсона; кроме того, он сам сказал Чжоу Эньлаю, что во время своего второго срока пребывания на посту президента США, то есть в 1972–1976 гг., он собирался нормализовать отношения с КНР. Только уотергейтское дело сорвало планы Р. Никсона. [297] Позднее президент США Д. Форд подтвердил это намерение. Наконец, можно с полной уверенностью сказать, что руководящие круги США, вне зависимости от партийной принадлежности, решили поддержать направленность внешней политики Мао Цзэдуна в отношении нашей страны.
Можно также отметить, что в КНР продолжали углубляться националистические настроения. В июне 1979 г. в молодежной газете появилась, например, статья под заголовком: «XXI век — век китайцев». [298]