У Ху Яобана напрочь отсутствовали мысли о создании каких-либо блоков или фракций. Он был настроен резко против фракционности. Ему претили выражения типа: «Это — человек такого-то». Он часто повторял: «Я — человек партии»; «Мао Цзэдун, Чжу Дэ, Е Цзяньин, Хэ Лун, Тань Чжэн… помогали мне; Линь Бяо тоже очень хорошо относился ко мне; после того как была одержана победа в войне сопротивления (Японии), он настоял на том, чтобы я вместе с ним отправился на фронт». После того как возникло «дело Линь Бяо», Ху Яобан еще глубже осознал и прочувствовал вред таких явлений, как горное местничество, фракционность. В этой связи он говорил: «В этих случаях и проявляется самый большой отрыв от масс».
[Ху Яобан оказался приемлемой для большинства в руководстве КПК фигурой на посту руководителя партии в значительной степени потому, что он действительно стремился не принадлежать ни к одной из фракций. В то же время весьма показателен перечень имен тех, кто, по словам Ху Яобана, помогал ему. Ху Яобан начал с Мао Цзэдуна, а затем фактически называл исключительно военачальников, причем принадлежавших к различным группировкам внутри армии и партии. Таким образом, у Ху Яобана имелась в определенной степени и на определенное время, при определенных обстоятельствах поддержка со стороны ряда военачальников, в частности маршала Хэ Луна. Попутно можно отметить, что Ху Яобан позволял себе позитивно отзываться о Линь Бяо и выделял в качестве упрека ему не выступление против Мао Цзэдуна, а отрыв от масс. — Ю.Г.]
Всю жизнь он любил читать. Уважал знания. Весьма уважал знающих людей. В Яньани Мао Цзэдун хвалил его за то, что «у него острый ум и он речист, у него хорошо подвешен язык». Он часто повторял, что следует оберегать интеллигенцию, то есть людей, обладающих знаниями. А также всеми силами оберегать тех среди упомянутой категории людей, кто пострадал от «упорядочения», от репрессий. После «культурной революции» он со всей решительностью выступал против всего того, что в прошлом оборачивалось репрессиями. Выступал за то, чтобы по-настоящему осуществлялся курс на то, чтобы «расцветали сто цветов и соперничали между собой сто школ». При этом дело не ограничивалось только высказываниями. Напротив, он добивался последовательного проведения в жизнь этих установок; добивался того, чтобы видны были результаты этой работы.
[В отличие от Мао Цзэдуна, который предпочитал использовать людей, представлявшихся ему «чистым листам бумаги», Ху Яобан с уважением относился к знаниям, к их носителям и действительно добивался реабилитации именно этих людей, может быть даже в первую очередь. — Ю.Г.]
Конечно же, у него тоже были недостатки, слабости. Хотя при подходе к возникавшим вопросам он всегда формировал свое мнение после углубленного обдумывания ситуации, однако иной раз он проявлял излишнюю горячность; когда говорится слишком много слов, трудно избежать промахов. Он никогда не ставил себя в положение непререкаемого авторитета, никогда не занимался сооружением вокруг себя линии обороны. Иной раз он даже не ощущал того, что кое-кто строил против него темные замыслы. После «культурной революции» он проводил по отношению к партийным работникам, к кадровым работникам или функционерам партии политику, которая выражалась в формуле: «Большая часть работы состоит в том, чтобы добиваться изменения у людей их ментальности, их мышления, понимания ими хода вещей и ситуации, и при этом надо поменьше заниматься заменой одних людей на других». Его решения использовать некоторых людей также вызывало нарекания и критические соображения.
[Горячность Ху Яобана, увлеченность идеей о том, что любого человека можно использовать в интересах общего дела, лишь бы он изменил свое мышление в правильном направлении, и связанное с этим нежелание устранять или отстранять тех, кто очевидно не мог изменить свой образ мыслей и кто строил козни против самого Ху Яобана, — вот основной недостаток Ху Яобана и в то же время его же весьма привлекательная черта как человека.—Ю.Г.]
После того как Ху Яобан был смещен со своего поста, после того как довелось выслушать нападки на него во время «совещания, посвященного образу жизни», проблемам быта или поведения в быту Ху Яобана, все просто кипели от возмущения и никак не могли успокоиться. Одновременно очень беспокоились о нем. Тогда я написал стихи. Мне хотелось как-то успокоить его.