Иными словами, ему не нравилась «культурная революция», но он предпочитал не выступать прямо ни против «культурной революции», ни против ее инициатора Мао Цзэдуна, а ставил под подозрение кого-то, кто мог пытаться воспользоваться создавшейся ситуацией и захватить как можно больше власти в партии и в государстве. Чжу Дэ тем самым показывал, что он с подозрением относится к выдвиженцам «культурной революции» и в то же время симпатизирует старым руководителям, которых «свергали» в ходе этой политической кампании.
Выдвиженцы «культурной революции» это хорошо понимали. В январе 1967 г. в Пекине появились лозунги против Чжу Дэ. Его именовали «старым милитаристом», «черным командующим», «главным корнем черной банды», «бомбой замедленного действия, находящейся рядом с председателем Мао Цзэдуном». В столице были созданы так называемые «пункты связи для тех, кто действует ради одной цели — вытащить Чжу Дэ». Имелось в виду и в буквальном смысле этого слова вытащить Чжу Дэ из его резиденции в «китайском Кремле» — Чжуннаньхае и выставить его как объект критики в ходе «культурной революции»; и все это с тем, чтобы полностью опорочить его имя, дискредитировать, лишить его всякого авторитета и власти.
Появление такого рода обвинений имело целью распространение отрицания прежней политики и заслуг старых руководителей не только в течение семнадцати мирных лет КНР, но и во все годы существования КПК, в том числе и в период вооруженной борьбы Красной Армии Китая против войск Чан Кайши.
В листовках — а они распространялись по указаниям «штаба» Мао Цзэдуна по руководству «культурной революцией», то есть Группы по делам культурной революции при ЦК КПК, — Чжу Дэ обвиняли и в том, что он пытался тайно создать некую свою партию и с этой целью проводил где-то какие-то совещания, являясь «председателем» этой партии.
Активисты «культурной революции», сочиняя и распространяя такого рода утверждения, конечно, стремились потакать настроениям Мао Цзэдуна, который хотел заставить старых соратников обороняться и не выступать против него и его «культурной революции», хотел бы лишить старых руководителей авторитета среди населения. В то же время подтекст этих листовок составляла мысль о том, что Мао Цзэдун и его последователи всегда будут с подозрением относиться ко всем старым соратникам Мао Цзэдуна, видя в них его тайных соперников и претендентов на руководство партией, армией и государством.
Впоследствии, говоря об этой ситуации, в КНР писали, что Чжу Дэ нацепил свои старые очки, прочитал внимательно эти листовки и холодно усмехнулся.
Его верная старая боевая подруга и супруга Кан Кэцин спросила: «Лао цзун (Старый главком), ты чего улыбаешься?»
«Да ничего такого и в помине не было. Все это просто клевета и измышления! — Чжу Дэ махнул рукой. — Да пусть их творят, что хотят. Со временем все непременно будет ясно».
Вскоре пришло известие о том, что в Пекине создан «полк, задачей которого является вытащить Чжу Дэ» и что уже посланы люди в провинцию Сычуань, на родину Чжу Дэ, чтобы «поднимать его земляков на бунт против него».
Кан Кэцин, будучи несколько обеспокоена, спросила: «Ну вот, сегодня ты уже стал «черным командующим», а я — «идущей по капиталистическому пути». Что же будет дальше?»
Чжу Дэ ответил: «Да все будет ничего, пока есть председатель Мао (Цзэдун), премьер (Чжоу) Эньлай. Уж они-то понимают меня лучше всех, — и добавил: — Ничего. Чем больше будут повторять «идущие по капиталистическому пути», тем более будет ясно, что никто не идет по этому, пути. Ситуация не будет вечно развиваться в этом направлении».
Мао Цзэдун в ходе «культурной революции» не мешал критиковать Чжу Дэ, нападать и на него, и на его супругу Кан Кэцин.
Необходимо сказать, что Кан Кэцин была одной из тех женщин, которых с полным правом можно считать членами «старой гвардии». Она принадлежала к первому поколению членов КПК, отличалась твердым характером и в известном смысле верховодила среди женщин, которые были замужем за руководителями ЦК КПК. При этом она недолюбливала Цзян Цин, которая так никогда и не была принята в круг старых членов партии, супруг руководителей партии. Кан Кэцин никогда не лезла за словом в карман. Чжу Дэ и Кан Кэцин не участвовали активно в определении политики партии после образования КНР, но в то же время исходили из того, что никто, в том числе и Мао Цзэдун, не посмеет посягнуть на их жизнь, здоровье, авторитет и положение в партии.