Очень важным для характеристики мировоззрения Ху Яобана представляются заявления близких ему людей, которые уже после его отстранения говорили, что у него нет вины перед людьми и перед историей, что у него открытое сердце и высокие благородные человеческие качества. Думается, что Ху Яобана и его сторонников объединяло стремление ориентироваться на человеческие качества, в частности на открытые сердца. Ху Яобан искал при этом опору и в высказываниях К Маркса. Не случайными предстают в этом свете разногласия между руководителями КПК по вопросу о человеке, человечности, человеческих качествах. Складывается представление о Ху Яобане, как о лидере, который разделял такого рода подход к человеку. Преданность гуманизму и гуманистическим идеям разделяла Ху Яобана и его оппонентов в руководстве КПК.
Наконец, важно подчеркнуть, что в руководстве партии и в то время были смело выступавшие за демократизацию политической жизни в стране союзники Ху Яобана. К их числу принадлежали, в частности, Лу Динъи и Вань Ли. В целом в руководстве КПК после смерти Мао Цзэдуна выделялась группа реформаторов-демократов — Ху Яобан, Чжао Цзыян, Вань Ли, которые и были подлинными «моторами» реформ. —Ю.Г.]
Вот запись в моем дневнике, датированная 2 января 1988 г.:
Вечером приходили Янь Бинь и Юаньюань с супругом. Рассказали о некоторых высказываниях Ху Яобана, сделанных им в самое последнее время:
От Дэн Сяопина несколько раз звонили. Кажется, 30 декабря я ходил к нему. Но мы только играли в бридж и ни о чем не разговаривали. После этого от Дэн Сяопина звонили и снова приглашали прийти. Отговорился нездоровьем и отклонил приглашение. Мне и самому не ясно, чем же заняться в дальнейшем. (Цинь Чуань посоветовал ему написать воспоминания.) В настоящее время я только тем и занят, что принимаю участие в заседаниях политбюро, читаю книги, учусь, обдумываю вопросы, и настроение у меня все еще хорошее. Чэнь Юнь говорит, что я не разбираюсь в экономике, но ведь, по сути дела, они по-прежнему толкутся на одном месте, поют все ту же прежнюю песню. (Я сам) всегда ожидал добра от людей; при подходе к людям не понимал, что человек в душе может замышлять что-то дурное, замышлять обман. Я прозрел только тогда, когда в начале прошлого года меня сняли с поста. Что касается вопроса о Фан Личжи, Лю Биньяне и Ван Жоване, то мне приходится очень сожалеть. Когда меня об этом спрашивал Дэн Сяопин, я не высказался со всей ясностью об обстоятельствах, связанных с каждым из них, не выступил с официальным заявлением; я лишь сказал, что не обращал на все это внимание, и больше ничего. (Впоследствии он никогда так и не смог отделаться от этих все время возвращавшихся к нему мыслей.)
[Спустя год после отстранения Ху Яобана ситуация вокруг него продолжала оставаться странной.
Дэн Сяопин приглашал его к себе, но не беседовал с ним о политике, а лишь предлагал сыграть в бридж.
Вероятно, Дэн Сяопин хотел на всякий случай сохранять нормальные отношения с Ху Яобаном. Может быть, у него были некие угрызения совести.
Чэнь Юнь говорил, что Ху Яобан не разбирается в экономике.
В то же время Чэнь Юню хотелось создать впечатление, что сам он предлагает верные экономические решения, а Ху Яобан якобы не мог этого делать.
Важно, что Ху Яобан и в данном случае оказался на высоте.
С одной стороны, он ни о чем не просил Дэн Сяопина, не писал ему писем с покаянием в ошибках, как это делал в свое время сам Дэн Сяопин во взаимоотношениях с Мао Цзэдуном. Кстати, Ху Яобан и во время «культурной революции» не писал писем и Мао Цзэдуну. Далее, Ху Яобан полагал, что и в экономике после его ухода продолжают топтаться на месте. Пожалуй, это верная оценка того, что делали Чэнь Юнь и другие.
Наконец, за этот год Ху Яобан пришел к мысли о том, что его коллеги, оказывается, были способны замышлять что-то дурное по отношению к нему и были способны на обман. Это — суровое обвинение прежде всего в адрес Дэн Сяопина и Чэнь Юня, ибо без их согласия или их инициативы Ху Яобана никогда бы не сняли с его поста. Ху Яобан глубоко переживал то, что в свое время он не защищал со всей решительностью тех, кто занимал верные позиции в КПК. Очевидно, тогда ему казалось, что раз он и его сторонники не делали ничего предосудительного ни с точки зрения теории, ни на практике, то невозможны и решительные действия, причем основанные на обмане и ложных обвинениях, против них. Теперь он избавился от идеализма и иллюзий в отношении своих оппонентов в руководстве ЦК КПК. — Ю.Г.]