[Одним из главных разногласий между Дэн Сяопином и Чэнь Юнем был вопрос о темпах развития экономики КНР; Дэн Сяопин предлагал темпы почти в два раза выше тех, которые считал реальными Чэнь Юнь, при этом он исходил из формулы: сделать государство сильным, а тогда и народ будет богатым, хотя на словах это звучало наоборот. Дэн Сяопин исходил из субъективного желания в обозримом будущем добиться ощутимого роста, усиления государства и его мощи. Поэтому он и выдвинул задачу удвоения ВВП, потребовав от подчиненных обеспечить соответствующие темпы годичного роста экономики.
Чэнь Юнь считал, что он исходит из реалий Китая, из возможностей повышения жизненного уровня населения; при этом вопрос о положении КНР на мировой арене был для него не первостепенным — это положение должно было укрепляться вслед за экономическим ростом. Чэнь Юньруководствовался формулой: сделать страну и народ богатыми, в результате чего и государство станет сильным. Чэнь Юнь считал, что только он лучше всех, и, конечно, лучше Дэн Сяопина, разбирается в вопросах экономики. Чэнь Юнь исходил из мысли о необходимости медленного, но устойчивого и обоснованного роста экономики. Поэтому он ставил задачу продвигаться вперед более низкими темпами, чем Дэн Сяопин.
Трудно сказать, что получилось бы, если бы была принята концепция Чэнь Юня. В то же время принятие концепции Дэн Сяопина привело к высоким темпам роста и крупнейшим проблемам. Итак, в начале 1980-х гг. были выдвинуты две концепции. Одна — Дэн Сяопина. Другая — Чэнь Юня. Как уже отмечалось, сами они не встречались и не обсуждали даже эти вопросы.
Поэтому обсуждение вопроса о темпах у Дэн Сяопина вызвало замешательство. Руководители правительства до того обсудили этот вопрос с Чэнь Юнем. Вполне вероятно, что Чэнь Юнь сам был инициатором обсуждения у себя проблем экономического положения и развития. Тогда у Чэнь Юня все присутствовавшие согласились с предлагавшимися им более низкими темпами развития. Теперь у Дэн Сяопина нужно было отвечать на поставленные им вопросы. Все молчали. Ху Яобан взял ответственность на себя, по сути дела поддержав предложения Дэн Сяопина; правда, он сумел предложить столь высокие темпы, обеспечивавшие решение задачи, поставленной Дэн Сяопином, что это могло заставить здравомыслящих людей задуматься над предложениями Дэн Сяопина. Этого, однако, не произошло, ибо «старец» был упрям и не менял своего мнения, а все остальные предпочитали не вступать с ним в спор.
После этого Чэнь Юнь, которому тут же доложили о случившемся, пришел к убеждению, что Ху Яобан, во-первых, ничего не смыслит в экономике и, во-вторых, ближе к Дэн Сяопину, чем к нему, к Чэнь Юню.
До той поры поддерживалось равновесие, и Чэнь Юнь не выступал против Ху Яобана, теперь Чэнь Юнь не возражал против устранения Ху Яобана с поста генерального секретаря ЦК КПК.
Представляется, что Ху Яобан был тогда в безвыходном положении. Он должен был в присутствии Дэн Сяопина поддержать его позицию. Может быть, Ху Яобан рассчитывал на то, что сама жизнь покажет, какие темпы реальны. Ведь имелся опыт, когда Мао Цзэдун тоже выдвигал невозможные цифры во время «великого скачка», от которых потом приходилось отказываться. —Ю.Г.]
Более тридцати министерств (Государственного совета КНР) представили свои доклады и хотели, чтобы члены секретариата ЦК партии были в курсе всех дел в экономике. (Работая в министерстве энергетики, я тоже принимал участие в составлении такого рода докладов. Ху Яобан в этой связи задавал вопрос о том, когда мы сможем по производству электроэнергии перегнать Америку? Я ответил, что в пересчете на душу населения никогда не догоним. Вполне можно понять настроения Ху Яобана в то время. Но когда на него нападали, обвиняя в том, что он, дескать, вознамерился снова начать «великий скачок», то это было уж слишком, уж слишком.) Затем почувствовали, что Чжао Цзыян негативно относится к этой практике, и тогда она была прекращена.
[По сути, Ху Яобан лишь на словах поддержал Дэн Сяопина, чтобы не лишиться возможности проводить свой курс и оставаться для этого на посту руководителя партии.