Важно отметить, что Ху Цили «приглянулся» Дэн Сяопину и тот выдвинул его в качестве возможного будущего преемника Ху Яобана, очевидно учитывая позицию Ху Цили, который пытался говорить и о стабильности, и о стремлении к истине в опоре на факты. Дэн Сяопина это устраивало больше, чем позиция Ху Яобана, для которого приоритетом должна была пользоваться установка на поиск истины в опоре на факты, а вопрос о стабильности можно было считать относительно второстепенным. Иными словами, Ху Яобан считал необходимым основываться на реальном положении, решать реальные проблемы, а не заботиться в первую очередь о сохранении самого себя у власти в партии и в стране. В этом было коренное отличие Ху Яобана от Дэн Сяопина, — Ю.Г.]
За всю мою жизнь были два случая, когда дело касалось двух человек и когда я пошел на сделку с совестью. В первом случае речь шла о Су Цзине. После бунта в Нинду на протяжении длительного времени существовали сомнения, и только в 1942 г. он был принят в партию. Во время «культурной революции» меня восемь раз пытались вынудить дать показания относительно Су Цзиня. Но тогда я сказал лишь то, что у него были недостатки, связанные с пониманием проблем, со сферой идеологии. Во втором случае речь шла о Сян Нане. После 1959 г. его объявили или отнесли к числу оппортунистов. Во время проведения кампании за выживание, за принятие срочных мер в целях спасения в Яньани в главном политуправлении не выявили ни одного агента. В прошлом расследование по этому вопросу проводили неоднократно. Разыскали и привлекли несколько человек, которые были абсолютно чисты, у которых в прошлом не было никаких неясностей или проблем, вопросов к ним. Их начали допрашивать, выбивать из них показания. И тогда все они признались во всем, чего от них требовали. Когда председателю Мао Цзэдуну доложили о результатах, когда он ознакомился с докладом по этому делу, он высказался по этому вопросу и изложил свой взгляд на движение под лозунгом спасения или выживания (в то время Мао Цзэдун все еще прислушивался к тому, что ему внушали другие люди), и только тогда появился сформулированный в виде документа из девяти пунктов курс под общим лозунгом: никого не убивать, большую часть не хватать, не арестовывать. В свое время в Яньани у меня сложились очень хорошие отношения с Тао Чжу и Ван Хэшоу; нашу троицу тогда даже называли «трое братьев из Персикового сада». (В свое же время Ху Яобан в разговорах с Ван Хэшоу высказывал свои сокровенные мысли, а потом во время заседания с обсуждением образа жизни Ху Яобана в 1987 г. Ван Хэшоу выложил перед всеми все это, из-за чего Ху Яобан был очень расстроен и сильно переживал.)
[Ху Яобан казнил себя за два случая, когда он не помог невинным людям ходе политических кампаний внутри партии.
Он считал правильным курс на то, чтобы никого не убивать, большую часть не арестовывать. В «культурной революции» он видел нарушение Мао Цзэдуном этого, в свое время одобренного им самим, принципа.
Ху Яобан переживал, когда кто-либо из его друзей в корыстных целях выносил на публичное осуждение сокровенные разговоры в частном порядке.
Можно отметить, что на 3-м пленуме ЦК КПК 11-го созыва были реабилитированы два самых высокопоставленных руководителя КПК, загубленных Мао Цзэдуном, доведенных им до смерти. Это были Пэн Дэхуай и Тао Чжу. Именно они были теми людьми, с которыми Ху Яобан либо подчеркивал свою близость, как в случае с Тао Чжу, либо близость с теми, кто входил в их круг, как в случае с Хуан Кэчэном, близким соратником Пэн Дэхуая. — Ю.Г.]