Чжу Дэ поинтересовался, сколько у переводчика помощников, сколько времени он потратил на перевод, сказал, что надо воспитывать молодое поколение переводчиков, пообещал, что будет время от времени заходить к Чэн Фанъу.
К сожалению, 21 июня состояние Чжу Дэ ухудшилось. Однако, в соответствии с планом, он должен был встретиться с иностранной делегацией. Ему предложили попросить ЦК выделить для встречи другого человека. Он сказал: «Это решено партией. Как я могу из-за нездоровья просто так не пойти на эту встречу?» Чжу Дэ принял лекарство и отправился на встречу.
25 июня врачи рекомендовали ему лечь в больницу. Однако на следующее утро у него была запланирована еще одна встреча с иностранцами. «Ничего. Вот приму завтра иностранных гостей, и после этого тоже не поздно будет отправляться в больницу».
Но на следующее утро состояние его ухудшилось, и он лег в больницу.
1 июля состояние его было тяжелым. К воспалению легких добавились болезни кишечника, желудка и почек, врачам не удавалось сбить высокую температуру. Все нервничали. Чжу Дэ позвал секретаря и сказал: «Сегодня день рождения партии; в газетах должна быть редакционная статья, верно? Почитай мне ее».
На ночь ему сделали укол снотворного.
Кан Кэцин не отходила от мужа. Она вспоминала то, что говорил Чжу Дэ в эти его последние дни:
«…Хотя во время великой культурной революции в армии и появились несколько подонков, но если говорить об армии в целом, то ни Линь Бяо, ни «четверка» не смогут повести ее за собой. Из числа кадровых работников они тоже кое-кого переманили; однако большинство кадровых работников не пойдут за ними. Что же до широких масс, то они тем более против движения вспять, на которое их толкают; люди не допустят того, чтобы их заговор удался. Член коммунистической партии непременно должен отстаивать истину, вне зависимости от того, в каких трудных и сложных условиях ему приходится находиться; нужно всегда твердо верить в революцию.
…Я напряженно работал десятки лет, боролся. Я спрашивал у своей совести и считаю, что моя совесть чиста перед партией и перед народом. Единственно, за что я не спокоен, это за наше младшее поколение. Если они заразятся вредными идеями и если даже после того, как жизнь даст им несколько уроков, они по-прежнему не сумеют раскаяться и исправиться, то в этом случае ты разорви с ними родственные связи, чтобы избежать того, чтобы они использовали наше имя и под его прикрытием творили свои дурные дела. Деньги, которые я скопил, все целиком отдай партии, ни копейки не оставляй ни детям, ни внукам…»
Несмотря на усилия врачей, поворота к лучшему не наступало; ему, наоборот, становилось хуже и хуже.
В начале июля Чжу Дэ навестил один из руководителей ЦК партии (в печати его имя не называлось; можно предположить, что это был Хуа Гофэн). Чжу Дэ было трудно говорить. Держа посетителя за руку, он сказал: «Тебе следует взяться за экономику!…Авторитет нашего государства на международной арене следует повышать и только повышать; нельзя допускать его снижения!…И производство в стране должно только увеличиваться, нельзя допускать его падения!…Как бы там ни было, а все равно надо производство… увеличивать! Я еще смогу сделать кое-что… хочу работать… быть революционером до конца!»
6 июля 1976 г. в 3 часа 01 минуту Чжу Дэ умер. [1]
Представляется, что последние месяцы жизни Чжу Дэ, первая половина 1976 г, это очень важное время его жизни и деятельности.
Чжу Дэ понимал, что ушли из жизни Лю Шаоци, Чжоу Эньлай, что уже недееспособен Мао Цзэдун. Он считал, что настало его время.
В эти месяцы можно было видеть совершенно преобразившегося Чжу Дэ. Он помолодел, излучал энергию. Раньше долгие годы он казался беспомощным старцем, который не мог даже ходить. Весной и летом 1976 г. он всем своим поведением показывал, что сил у него достаточно. Он действительно рьяно взялся за работу и демонстрировал, что намерен вести себя как самый старший среди руководителей и по возрасту, и по положению.
Далеко не случайно он не упоминал тогда о Мао Цзэдуне, хотя тот был еще жив. Не случайно и то, что Чжу Дэ давал указания практически и формально первому руководителю того времени — Хуа Гофэну. В то же время Чжу Дэ демонстрировал свое желание общаться с простыми людьми. Совершенно очевидно, что Чжу Дэ отрицал «культурную революцию».