После того как я сделала все, что было положено, с документами, касавшимися как траурного митинга по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая, так и речи на его похоронах, на которых председатель поставил свой кружок, я спросила у товарища Чжан Яоцы: «А мы тоже будем участвовать в траурном митинге по случаю кончины премьера Чжоу Эньлая?» Чжан Яоцы рекомендовал мне: «Вам идти не надо. Я буду вас представлять. Сейчас тем более важно, чтобы вы заботились о председателе».
После того как премьер Чжоу Эньлай ушел из жизни, настроение у председателя Мао Цзэдуна было чрезвычайно скверным; он нервничал и не желал разговаривать. Он безостановочно читал, нещадно эксплуатируя тот самый единственный глаз, на котором так недавно, только-только, была сделана операция. Хотя в это время он мог самостоятельно читать книги, читать документы, однако из-за того, что он был слишком слаб, обе руки его дрожали, и у него уже не было сил поднять их. Стараясь удовлетворить желание достопочтенного старца читать и преодолевать трудности, каждый из нас, то есть из тех, кто работал подле него, стремился помогать ему, держа перед ним книгу или документ. Думается, что в это время он мог уходить от страданий, которые доставляли ему болезни, только погружаясь в чтение книг и документов.
Стремясь сохранить лишь недавно выздоровевший глаз председателя, врачи рекомендовали ему не читать слишком много, не переутомлять глаз. Но он совершенно не желал прислушиваться к этим советам, а мне оставалось только, выполняя пожелания достопочтенного старца, давать ему безостановочно читать или просматривать документы либо книги…
Последняя ночь в канун последнего для него Нового года
(по китайскому календарю. — Ю.Г.)
Весной 1976 г. во время праздника весны и сама погода, и реальная действительность были таковы, что просто мороз по коже подирал. Это была очень холодная зимняя ночь; на небе в темноте мерцали звезды; дом председателя Мао Цзэдуна, то есть павильон Ююнчи в Чжуннаньхае, тонул во мраке. Слабый свет бросала лишь ровная цепочка фонарей. Кроме наводившего уныние и страх ветра, не было слышно ни звука. Вот такой одинокой, такой холодной и была ночь в Ююнчи накануне праздника весны.
У председателя Мао Цзэдуна не было гостей; не было и его родственников, а с ним были только те, кто работали подле него; они вместе коротали последнюю в его жизни ночь перед праздником весны.
Новогодний ужин я скормила ему ложечка за ложечкой. К этому времени председатель не только утратил способность и силы, необходимые для того, чтобы, как говорится, «поднять руку за пищей», но ему было очень трудно даже «открыть рот, когда к нему поднесена еда» и сделать глотательное движение. В тот день, как и обычно, лежа на кровати на боку, он съел несколько кусочков рыбы из Учана, которую он очень любил, и немного рисовой кашки. Это и был самый последний новогодний ужин великого вождя.
После еды мы помогли ему встать с кровати и проводили в гостиную. Он сел в кресло, откинул голову на спинку кресла и отдыхал, спокойно сидел там. Наступала ночь, и издалека стали слышны разрывы новогодних хлопушек. Он посмотрел на тех сотрудников, которые днем и ночью были с ним. Дальние разрывы хлопушек навели его на мысль о том, как это было в прежние годы. Тихим глухим голосом он сказал мне: «Запалите хлопушки. Вам, молодым, тоже надо бы встретить Новый год». Тогда я и уведомила об этом его желании тех сотрудников, которые в это время находились на дежурстве. Они взяли несколько хлопушек и стали поджигать их за домом. Когда председатель Мао Цзэдун услышал взрывы хлопушек, на его похудевшем дряблом лице появилась слабая улыбка. Мы в душе поняли, что эта слабая улыбка председателя есть проявление его добрых пожеланий, адресованных нам — работникам, которые находились при нем. Это был тот самый момент, когда председатель Мао Цзэдун, достопочтенный старец, который прошел через огонь и дым ожесточенных многодесятилетних войн, провел за собой через трудности китайский народ к созданию. Китайской Народной Республики, в последний раз слышал «орудийные залпы». Эти взрывы он посвятил нам. В последний момент своей жизни он по-прежнему вдохновлял нас на то, чтобы мы избавлялись от устаревшего и шли навстречу новому. [1]
Так заканчиваются воспоминания Чжан Юйфэн. Этот рассказ о физическом состоянии Мао Цзэдуна в последние годы его жизни и фактически перед смертью помогает составить представление и о ситуации в руководстве партии и государства, и об атмосфере в КНР. Система, созданная Мао Цзэдуном, отмирала по частям. Она продолжала функционировать и в те годы, когда сам Мао Цзэдун был фактически недееспособен. Мао Цзэдун уходил из жизни долго, и это был мучительный процесс. При этом, судя по существующим описаниям и воспоминаниям, Мао Цзэдун был совершенно одинок. Во всяком случае, у него не было желания видеть ни своих родственников, включая жену и дочерей, ни своих коллег по руководству партией, армией и государством.